Жильбер Ромм и Павел Строганов

Выше я уже отмечал, что в источниках нет никаких сведений о том, что Ромм «пересылал дневники путешествий» А.С. Строганову. И уж тем более подобное предположение выглядит странным в связи с данной поездкой, которую оба совершили бок о бок. Трудно себе вообразить, что Ромм по пути фиксировал те или иные бросавшиеся ему в глаза природные и исторические объекты лишь для того, чтобы потом ознакомить с этими беспорядочными записями графа Строганова, который вместе с ним проделал весь маршрут и видел то же самое собственными глазами. Ну и совсем уж невероятно, что Ромм стал бы записывать для графа французский перевод русского слова «могилы» (moguilles). Хотя А.С. Строганов долгое время прожил за границей, едва ли он нуждался для понимания смысла русских слов в услугах такого переводчика, как Ромм. Иначе говоря, подобные заметки риомец мог вести исключительно для себя, занося в них собственные, достаточно разрозненные путевые впечатления и не догадываясь, что когда-нибудь их сочтут «выражением взглядов» некого круга лиц.

Впрочем, лучшим способом разрешить все сомнения и преодолеть расхождения в интерпретациях является ознакомление читателя с полным текстом данного источника, каковой здесь впервые публикуется в русском переводе.

Путешествие из Петербурга в Москву

11 июля 1781 г. отъезд из С.-Петербурга с г-ном доктором Палласом.

20 – прибытие в Москву

Могилы (moguilles), или захоронения, – это рассеянные по равнине земляные холмы разной величины, под которыми покоятся останки знаменитых людей.

Мы выехали из Петербурга 11 июля 1781 г. Компания доктора Палласа оказалась весьма кстати для того, чтобы мы, просвещаясь, не замечали тягот монотонной езды по мощенной бревнами дороге, проходящей через болотистую местность и окруженной мрачным лесом. Присутствие этого знаменитого путешественника заставляло нас быть столь сдержанными в своих замечаниях, что я, например, предпочитал вообще держать язык за зубами, опасаясь сказать какую-нибудь глупость. Рядом с ним я весь превратился в слух, мои глаза и руки настолько оцепенели, что я не позволял себе вести никакого путевого дневника от Петербурга до Москвы, ограничиваясь немногими разрозненными наблюдениями.

В Новгороде помнят о таком проявлении английской глупости, которое вполне достойно фигурировать в анналах нелепостей этой чудаковатой нации. Некий [англичанин] заключил пари на очень скромную сумму о том, что трижды проскочит между языком колокола и самим колоколом, когда в тот будут звонить. Он проскочил один раз и второй, а на третий ему размозжило голову языком колокола. Так он потерял и жизнь, и заклад, а его случай ничуть не больше послужил уроком для других, чем множество прочих, столь же экстравагантных и трагичных, как этот.

В Бронницах (Bronitsi) среди хорошо возделанной равнины находится холм конической формы. Эта возвышенность, поражающая своей правильной формой, состоит из плотно прилегающих друг к другу гранитных глыб. Кроме того, возле самой ее вершины есть колодец, постоянно на 3–4 фута наполненный водой. Физик, предположивший, что эта вода поступает сюда с соседних холмов через подземные пустоты, был бы тут весьма разочарован и убедился бы в недостаточности подобного объяснения, ибо в округе нет никаких других возвышенностей. Однако он бы мог заметить, как сразу же сделал я, что на вершине поверхность не строго горизонтальна, а весьма поката, что края колодца располагаются несколькими туазами ниже, чем самая высокая ее точка, что поверхность воды в нем еще на два с лишним туаза ниже этих краев и что, следовательно, выше уровня воды располагается довольно значительный пласт горной породы, а на ее уровне или немного ниже преобладает слой глины, настолько толстый, что из нее получилось достаточно кирпича для постройки большой церкви от фундамента до крыши. Печь для обжига кирпича и теперь можно еще заметить неподалеку. А потому все эти замечания не оставляют ни малейшего сомнения в том, что указанный колодец не является резервуаром для дождевой воды с соседних возвышенностей.

В Крестьцах (Krestestkoї) мы нашли гранит, дающий при разложении песчаник или мусковит (argent de chat)[475], а также красный гранит в округлой плите из полевого шпата. В нескольких верстах оттуда мы обнаружили могилы (moguilles), или захоронения, – рассеянные по равнине земляные холмы разной величины, под коими покоятся останки знаменитых людей. Главные находятся на берегу озера Веретье[476]. Некоторые из них, но очень немногие, вскрыты либо из любопытства путешественниками, либо из алчности теми, кто искал здесь сокровища, но большинство нетронуты. Странно видеть посреди возделанной равнины эти возвышенности, покрытые кустарником и дикими растениями. Пахарь из-за давнего благоговения смиренно огибает их бороздой, не трогая могил.