Жилец

В былые дни, когда они вели не обремененную тревогами и ответственностью и прежде всего безбедную жизнь, которая достается в награду тем, кто добровольно взваливает на себя лакейское ярмо, оба обитали в домах, выходящих на Риджентс-парк. Им казалось очень умной затеей обосноваться в тех же краях, тем более что Бантинг, сохранивший солидную внешность и связи, мог время от времени подрабатывать официантом на частных приемах. Но обстоятельства меняются, причем меняются стремительно. Двое из прежних хозяев Бантинга переехали в другой район Лондона, а знакомый устроитель приемов с Бейкер-стрит разорился.

В данную минуту Бантинг не смог бы пойти на работу, даже если бы ему таковую предложили, потому что отдал в заклад свой парадный костюм. Он не спросил разрешения у супруги, как подобало бы хорошему мужу, а просто пошел и сделал это. И у жены не хватило духу ему пенять. Именно на эти деньги, которые он молча протянул ей в тот вечер, она купила ему последнюю пачку табаку. И вдруг среди этих невеселых размышлений миссис Бантинг услышала громкий, но неуверенный стук в дверь, повторившийся два раза.

Глава II

Миссис Бантинг нервно вскочила. Мгновение она стояла и прислушивалась. Вокруг была темнота, которую делала еще гуще полоска света под дверью гостиной, где сидел со своей газетой Бантинг. А потом неровный двойной удар повторился, и она сказала себе, что такой стук не может предвещать ничего доброго. Будущий жилец стучал бы резко и уверенно. Нет, это, наверное, какой-нибудь попрошайка. Подобные посетители являются в любой час дня или ночи, чтобы клянчить или требовать деньги.

Миссис Бантинг уже приходилось вступать в весьма неприятные контакты с этой не поддающейся определению публикой. Таких мужчин и женщин (прежде всего женщин) много во всяком большом городе; они похожи на балласт, беспорядочно носящийся по волнам. Но с тех пор как она стала выключать на ночь газовое освещение в прихожей, беспокойства от них поубавилось: как крысы, которые сбегаются на свет, они покинули темный дом.

Она открыла дверь гостиной. Встречать посетителей, которые стучали в парадную дверь, было обязанностью Бантинга, но жена куда лучше мужа умела спроваживать неприятных или навязчивых гостей. Сегодня, однако, она предпочла бы, чтобы этим занялся супруг. Но Бантинг, поглощенный газетой, не шелохнулся; он только поднял глаза и произнес, когда открылась дверь:

– Кажется, стучат?

Ничего не ответив, миссис Бантинг вышла в холл и медленно отворила парадную дверь. На верхней из трех ступенек крыльца стояла длинная и тощая фигура, облаченная в инвернесскую накидку и старомодный цилиндр. Несколько мгновений посетитель молча щурился, ослепленный, видимо, светом горелки. Опытным взглядом миссис Бантинг тут же определила, что перед ней джентльмен, представитель того сословия, что и их с мужем прежние наниматели.

– Если не ошибаюсь, здесь сдаются комнаты? – Вопрос был задан довольно резким, но нерешительным голосом.

– Да, сэр, – произнесла миссис Бантинг с сомнением.

С тех пор как к ним в последний раз являлся съемщик, то есть не какой-нибудь, а респектабельный, отвечающий их запросам, прошел уже, казалось, целый век. Инстинктивно она немного посторонилась, и незнакомец проскользнул мимо нее в холл. Тут только миссис Бантинг заметила у него в левой руке узкий саквояж, совершенно новый, из добротной коричневой кожи.

– Я ищу тихое жилье, – произнес он. – Тихое жилье, – повторил посетитель мечтательным отсутствующим тоном и нервно огляделся.

Землистое лицо его просветлело: он увидел, что холл тщательно обставлен и сияет чистотой. Рядом стояла очень аккуратная подставка для шляп и зонтов. Усталые ноги посетителя мягко покоил темно-красный половик, подобранный в тон ворсистым обоям. Дом был превосходен, хозяйка, похоже, тоже.

– Комнаты очень тихие, сэр, – проговорила она мягко. – Сейчас свободны четыре. Кроме меня и моего мужа, в доме никто не живет.

Миссис Бантинг произнесла это вежливым, бесстрастным тоном. Трудно было поверить в такое счастье: вдруг к ней в дом является жилец и к тому же на редкость любезный человек, говорящий приятным голосом, который напомнил бедной женщине дни ее радостной, свободной от тревог юности.

– Как раз это мне и нужно, – отозвался он. – Четыре комнаты? Ну что ж, я, наверное, ограничусь двумя, но прежде хотел бы посмотреть все четыре, чтобы сделать выбор.

Как же это здорово, что Бантингу пришло в голову зажечь в холле газ! Если бы не освещение, джентльмен, конечно, прошел бы мимо. Миссис Бантинг направилась к лестнице, в волнении совершенно забыв, что дверь осталась открытой. Незнакомец, которого она уже мысленно именовала «жильцом», быстро шагнул к двери и захлопнул ее.

– Ох, спасибо, сэр! – воскликнула хозяйка. – Сожалею, что вам пришлось побеспокоиться.

На миг их взгляды встретились.

– В Лондоне небезопасно оставлять открытой входную дверь, – проговорил посетитель не без резких нот в голосе. – Надеюсь, обычно вы об этом не забываете. Иначе в дом может забраться кто угодно.