Жилец

Миссис Бантинг отвела взгляд от свидетелей и сосредоточила его на другом непривычном зрелище. На самом видном месте, между местом коронера и проходом в деревянном барьере, огораживающем места для публики, находился длинный заляпанный чернилами стол. Вначале за ним сидели только три человека, усердно делавших наброски, теперь же все места были заняты мужчинами с усталыми умными лицами. Перед каждым из сидевших находился либо блокнот, либо листы бумаги.

– Это репортеры, – шепнул приятель миссис Бантинг. – Они всегда приходят в последнюю минуту, но и уходят последними. На обычных заседаниях их бывает двое, может быть, трое, но сейчас каждая газета в королевстве стремится иметь репортера за этим столом.

Со значительным видом он посмотрел вниз, туда, где находились члены жюри.

– А теперь дайте подумать, что я могу для вас сделать… – И он подал знак помощнику коронера: – Не могли бы вы поместить эту леди туда, в свободный уголок? Она состоит в родстве с родными покойной, но не желает… – Он шепнул несколько слов собеседнику на ухо, тот одобрительно кивнул и не без любопытства оглядел миссис Бантинг.

– Я посажу ее вот туда, – проговорил он вполголоса. – Сегодня там никого не будет. Видите ли, нынче свидетелей только семь, а иной раз их бывает гораздо больше.

И он любезно подвел миссис Бантинг к пустой скамье напротив той, на которой сидели и у которой стояли, переминаясь в нетерпеливом ожидании сыграть свою роль, указанные семеро свидетелей.

На секунду все присутствующие обратили на миссис Бантинг любопытные взгляды, но вскоре, поняв, что она не имеет к следствию никакого отношения, забыли о ней. Им стало ясно, что она обычный зритель, просто ей повезло больше прочих, потому что у нее есть «знакомые в суде», благодаря которым она имеет возможность сидеть, в то время как остальные толпятся стоя.

Однако она недолго оставалась в одиночестве. Очень скоро в зал вошли те самые солидные джентльмены, которые беседовали внизу, и их провели к ее скамье. Двое или трое из их компании, в том числе и прославленный литератор, чье хорошо знакомое лицо показалось ей почти что родным, уселись за стол прессы.

– Коронер, джентльмены.

Присяжные, шаркая ногами, встали и снова сели; среди зрителей внезапно воцарилась тишина. То, что произошло затем, впервые напомнило миссис Бантинг прежнее заседание, в неофициальной обстановке маленькой провинциальной гостиницы.

Вначале раздался призыв «слушайте! слушайте!», который по традиции обращают к присяжным и прочим участникам дела о смерти – внезапной, загадочной, ужасной – одного из наших ближних.

Присяжные (их было четырнадцать) еще раз встали. Вскинув руки, они торжественным речитативом произнесли необычные, странные для слуха слова присяги. Коронер и его помощники обменялись несколькими не входящими в официальную процедуру фразами.

Да, все было в порядке. Жюри осмотрело тела – то есть тело, быстро поправил себя помощник, поскольку формально следственное заседание касалось только одного из убийств. Потом, среди полной тишины, начал говорить коронер – джентльмен смышленый на вид, но, как показалось миссис Бантинг, слишком молодой для такой ответственной должности и такого серьезного случая. Он изложил краткую историю преступлений страшного и загадочного Мстителя.

Коронер говорил очень ясно, все более воодушевляясь по ходу речи. Он рассказал, что присутствовал на следственном заседании по делу о смерти одной из прежних жертв Мстителя. «Мною двигало исключительно профессиональное любопытство, – вставил он между прочим, – меньше всего я думал о том, что дело еще одной пострадавшей будет рассматриваться в моем суде». Он говорил и говорил, хотя, в сущности, мало что мог сказать, и к тому же это малое было прекрасно известно всем без исключения присутствующим.

Миссис Бантинг услышала, как один из пожилых джентльменов, ее соседей, шепнул другому: «Переливает из пустого в порожнее. Видно, время некуда девать!» А тот отозвался так тихо, что она едва различила слова: «Ну да. Но он хороший парень… я знал его отца; вместе учились в школе. Серьезно подходит к работе… во всяком случае, сегодня».

* * *

Миссис Бантинг слушала настороженно, ловя каждое слово, каждую фразу, которая бы опровергла – или, наоборот, подтвердила – ее тайные опасения. Но ни того ни другого произнесено не было. Все же в заключительной части своей долгой речи коронер обронил намек, который мог значить многое… хотя мог и ничего не значить.

– Я счастлив сказать, что сегодня мы надеемся заслушать показания, которые со временем помогут нам составить представление о преступнике, совершающем все новые убийства.

Миссис Бантинг беспокойно вгляделась в твердое, решительное лицо коронера. Что он этим хотел сказать? Неужели появились новые свидетельства, о которых ничего не знал Джо Чандлер? И как бы в ответ на незаданный вопрос ее сердце внезапно екнуло, потому что на свидетельское место поднялся дородный мужчина – полисмен, который ждал своей очереди отдельно от прочих свидетелей.