Жили-были…

На самом-то деле в Красный Куст переехал со своей семьёй сын Василия Ивановича, Василий Васильевич, мой дедушка. А Василий Иванович так вместе со своим сыном, и к этому времени, единственным, жил в его семье. Вместе с ними жила и незамужняя дочь Василия Ивановича, Василиса. Васёна, так её называли в нашей семье. До преклонных лет Василий Иванович купался в проруби на Крещение, никогда не болел и умер с тридцатью двумя зубами. Любил париться в русской печке. Бани у них не было, да и ни у кого там, в степном районе, не было бань, потому что топить нечем было – дров в степи нет.

Русскую печь протапливали сухим навозом (да и вообще её топили постоянно, даже и в летнее время, для приготовления пищи). После топки, для того, чтобы попариться, печь чисто выметалась, стелилась солома, и парильщик забирался в неё головой вперёд. Прогревался до седьмого пота. Это не только сложно было сделать, но и представить-то невозможно. Ноги, вероятно, не помещались, хотя внутри, под сводом, было сравнительно просторно. Зимой во двор и к колодцу Василий Иванович выходил босиком и в свои девяносто лет. Залезать в печь надо было только головой. Некоторые, кто поменьше ростом, и вылезали из неё тоже головой. Прадедушка был сравнительно рослый, поэтому не мог в печи развернуться, передвигался из печи задом.

Приведу на эту тему описание историка:

«Чёрный народ вообще пристрастен к баням, а за неимением их по большей части парился в печи жилых изб, в те дни, когда пекут хлеб и печь сильно раскаляется, некоторые по излишней охоте или по убеждению, что пар облегчает все недуги, запариваются насмерть. Это чаще случается с людьми престарелыми и в особенности с женщинами. Они, выбрав удобное время, то есть когда семейство удаляется спать, или выберется из дому, влезают в печь, жарко натопленную, и, обратясь головой в глубину печи парятся веником, обмакивая его в горячую воду и прикладывая к раскалённому своду печи, через что образуется иногда такой сильный пар, что они впадают в нечувствительность и задыхаются, случается, что мёртвого находят тогда только, когда, вставая поутру, открывают печь для приготовления пищи.

Обычай же, выходя зимой из бани, бросаться в снег или летом в реку, почти повсеместен. Убеждения, что обычай этот вреден для здоровья, слабо действует на простых людей: они убеждены напротив, что быстрый переход от жара к холоду как бы закаляет тело их, и поэтому, навалявшись в снегу, они снова входят в жаркую баню

»…

Детей у Василия Ивановича и Дарьи было пятеро: два сына, Михаил и Василий, и три дочери, Мария, Василиса (Васёна) и Федосья. Василий Иванович характером был очень крутой. Говорили, что он часто поругивал Васёну, да иногда и поколачивал её. За что, не могу сказать, и отец не знал.

Бабушку Машу, Марию Васильевну, полную тёзку по имени и отчеству моей прямой бабушки со стороны мамы, я хорошо помню. Шутница была, в неё и племянница пошла, Антонина Васильевна, сестра отца. В Красный Куст в гости приходила пешком из Львово (из Остроухово, в котором она и проживала в это время), а уж была в преклонном возрасте, за семьдесят лет. Придёт, что-нибудь обязательно принесёт, чечевичных зёрнышек, семечек, а то и яичко. Говорит: «Сярёня! Иди-ка, поклюй нямнога!»

Как-то раз возвращалась Мария Васильевна от нас домой, по дороге нагнала её машина с каким-то местным начальником. Он хорошо знал её, да и все её знали, как шутницу, на свадьбы приглашали. Посадили бабу Машу в машину, довезли до дома. Так она вылезла и говорит:

– Погодите-ка, я сейчас, – и достает из узелочка двугривенный. – Вот, за труды возьмите.

Те, которые подвезли:

– Ну, что ты, тётя Маша, не надо.

Думали, что она и в самом деле расплатиться хотела. Она об этом потом рассказывала:

– Я им, прямо, серьёзна, и они тожа серьёзна, руками размахалися. А денег-то у меня всего двадцать копеек и было.

В кино билет тогда, до реформы 1961 г., стоил два рубля.