Жили старик со старухой. Сборник

Ни о каком Ельцине студенты до сего времени не слышали, но смутные разговоры о переустройстве в стране упорно ходили. Возможно они были вызваны вот такими листовками.

– Ну, Юрка, ты всегда куда-нибудь встрянешь! – сказал Генка, – То болезни тебя преследуют, то политическое переустройство тоже без тебя не обходится.

– Разве я виноват, что они всех подряд долбят со своими листовками? Вот сменится власть, не надо будет сдавать экзамены. Хорошим людям сразу будут ставить зачёт, а остальных, как говорит Матвеевна, в Кащинку.

– Разлопатило! Кто же тебе будет просто так ставить зачёт? Если сменится власть, за каждый экзамен будешь платить деньги, а с семьёй придётся расстаться, так как семью тогда будет уже не прокормить.

– Это у тебя семья, а у меня пока её ещё нет.

– Вот именно: пока нет. С твоими способностями к погоне за юбками, она у тебя появится быстро, а кормить ты её не сможешь. Выбрось эту свою листовку и никому не показывай. Буржуи снова поднимают голову, нам с ними не по пути. Любое переустройство государства и власти ведёт к жертвам, а жертвами этими будем мы с тобой. Не надо надеяться, что нас этот Ельцин не затронет. Если будет новая власть, значит будут кровь, голод, разрушения, нищета. Любой претендент на власть стремится разрушить сначала старое. Самое интересное, из опыта прошлых поколений известно, что обязательно всё разрушат, а вот обещанные блага, если таковые будут, дождутся только наши внуки, если, конечно, дождутся. Доставай свой долг на стол и не забивай свою голову политикой.

– А я и не забиваю. Листовку принёс, чтобы показать, чем живёт народ, кто кого долбит.

– Наша задача с тобой – учиться. Овладевай знаниями, а политику как-нибудь и без нас сделают. Есть люди, которые живут тем, что умно рассуждают о переустройстве нашей жизни, о всемирном благе, учат всех, как надо жить, нас не спрашивая. Вот они пусть и занимаются политикой. В приобретении этих самых благ от них толку мало. Их удел работать языком.

– Этой долбёжки я уже наслушался. Каждый день долбят по радио и по телевизору о грядущем всеобщем благе и изобилии.

Молчавший Василий не выдержал:

– Давайте я лучше расскажу анекдот. Какой-то нудный у нас разговор о политике.

Пожалуй, в эту минуту облегчённо вздохнули все. Разговор действительно был тупиковый и бесполезный. Василий рассказал пару анекдотов из жизни. За столом стало опять весело и непринуждённо.

– Юра, тебе можно, имея высшее образование по иностранному языку, работать в разведке, – подковырнул Влад.

– Да, я теперь человек подкованный и образованный.

Все засмеялись. Творческий вечер близился к концу. Сопромат остался на стадии балки, закреплённой одним концом неподвижно. Вернулась хозяйка. Гости стали расходится.

Уходя, Юра пожелал всем спокойной ночи и напутствовал:

– Вы сопромат больше сегодня не долбите, лучше отдохните, а завтра со свежей головой будем готовиться.

– Ладно, выздоровел, поэтому тоже отдыхай, набирайся сил, – не удержался от напутствия Влад.

Юра ушёл. Закончился обычный вечер в обычном большом городе. Маленький эпизод из жизни великих людей необъятной страны растворился в обыденной жизни. За окном стемнело. Дождь с мокрым снегом расплывался по оконному стеклу. За окном кипела столичная жизнь, в которой, как пылинка среди Млечного пути, затерялся Юра Скамейкин.

ДОМОЙ

Служба службой, а дембель всё же случился. Пётр Васильевич полностью отбыл положенный ему срок в армии и демобилизовался. Время послевоенное. Транспорт – только попутные машины да свои две, которые протопали за службу не одну тысячу километров. А добираться было далеко, на самый Крайний Север, на реку Мезень.

Дорогу он знал, да и как не знать деревенскому мужику дорогу по Тайболе? По этой дороге даже девки хаживали, скучкуются и идут отбывать трудовую повинность в город. Или, того хуже, калеками или беременными возвращались обратно домой той же самой Тайболой подчас без крошки хлеба в кармане и в одёжках, которые едва прикрывали тело, не говоря, чтоб обогреться или укрыться от ветра и дождя.

Так и жил деревенский народ, оставшийся в трудное военное время в осиротевших деревнях.

До города Пётр Васильевич добрался без больших проблем. Имея все положенные документы, он смог неплохо устроиться в теплушке, идущей в нужном направлении. О еде он как-то даже и не беспокоился. Во-первых, умел так играть на гармошке, что угощения сами к нему попадали в рот, а, во-вторых, в свои три десятка лет Пётр Васильевич, которого просто звали Петькой, умел неплохо плотничать. Этому искусству он научился у отца, а тот, в свою очередь, перенял мастерство от деда. Так и передавалось из поколения в поколение ремесло.