Жёлтая магнолия

Райнере мысленно выругался и снова вернулся к лепесткам. Первая «бабочка» была тоже прикрыта лепестками, только не магнолии, а жёлтой форзиции, которая цветёт гораздо раньше. И вокруг девушки тоже были выложены крылья, правда немного другие, более вытянутые — как у стрекозы. Но там, на кампо Вьехо, и места было больше, чем здесь, может, поэтому эти крылья словно сплющены, прижаты к телу? Райнере достал блокнот и карандаши, и вручив констеблю трость и фонарь, чтобы тот посветил, принялся делать набросок. Он не зря учился живописи у самого маэстро Луиджи — сделать зарисовку места преступления в деталях для него не составляло труда.

Отличий было немного: другие лепестки, немного другие крылья, всё остальное совпадало.

Один удар в сердце острейшим стилетом. Кто бы ни был убийца, своих жертв он не мучил. Райнере склонился к руке и повернул ладонью вверх. Такой же порез на запястье. Сто к одному, что, как и в других случаях, крови в теле совсем не окажется. Хорошо хоть доктор Феличе не болтлив. Не хватало, чтобы все газетчики бегали по улицам с воплями: «В городе завёлся вампир! Вампир пьёт девичью кровь!»

Других ран на теле не было, равно как и синяков или ссадин. Убийца этих девушек не насиловал и не запугивал. На их лицах застыло безмятежное выражение покоя, как будто они заснули. Но безмятежность эта не была случайной, все они вдохнули состав, которым из-под полы торгуют цверрские старухи. Местные путаны называют его «Тихая ночь», и хотя за его продажу и использование полагается полгода тюрьмы и штраф, но кого и когда это останавливало? Если побрызгать этим составом платочек или цветок и дать понюхать человеку, то через некоторое время он погрузится в глубокий сон. Так путаны с рива дель Лавадоре успокаивали наиболее буйных клиентов, собственно они-то и придумали ему такое многозначительное название. Но средство оставляло на крыльях носа след — что-то похожее на золотую пыльцу.

Райнере достал из внутреннего кармана специальную лупу с цветным стеклом. Присмотрелся — пыльца на крыльях носа девушки поймала свет фонаря и блеснула мельчайшими искрами. Всё совпало.

В остальном каждый раз одно и то же. Тело появлялось на одной из площадей в самый тёмный час. И…

Никто. Ничего. Не видел.

— Райно? Райнере?

Он обернулся на звук знакомого голоса и прищурился. Из темноты появился чуть сгорбленный силуэт в чёрном — его старший брат Лоренцо, подеста Аква Альбиции. Глава города и его постоянный оппонент

И вот уж это совсем некстати. Сразу видно — дурные вести разносятся быстро. Раз здесь появился его брат, значит, командор Альбано времени зря не терял. Брат сейчас примется на него давить, убеждая сосредоточиться и решить это дело быстро, как будто он и так не сосредоточен! А больше всего на свете Райнере не любил, когда на него давят.

— Доброе утро, — хмуро произнёс Лоренцо, и заложив руки за спину, склонился, рассматривая лепестки.

— Полагаешь, доброе? — спросил Райнере, не глядя на брата.

— Полагаю, могло быть и получше. Мысли есть?

— Мысли есть всегда. И есть новые детали. Но они тебя вряд ли порадуют, — ответил он, продолжая разглядывать крылья.

— И что же за детали?

— Лепестки.

— Лепестки? И что с ними? — Лоренцо распрямился и посмотрел на брата.

— С ними всё хорошо. Но это лепестки магнолии, а не форзиции. А точнее, это лепестки жёлтой магнолии. Понимаешь, что это значит?

— А должен? Не нагоняй тумана значительности, кариссимо*, ближе к делу. Иной раз мне кажется, что ты говоришь так специально, чтобы я злился.

— А ты, как всегда, преувеличиваешь. Ну, а если по делу… Жёлтые магнолии растут только в саду Дворца Дожей, — Райнере указал рукой в сторону Дворцового канала. — Либо убийца специально забрался туда за ними, либо он близок к окружению дожа. Лепестки свежие и сорваны прямо с дерева.

— Н-да… Это усугубляет и без того плохое положение.

— Это всего лишь лепестки. Их недостаточно для какого бы то ни было обвинения…

— …но их достаточно для подозрения и недоверия, Райно. Кто-то из окружения дожа убивает девушек? Ты представляешь, что напишут в газетах? — фыркнул Лоренцо. — «Дворец Дожей полон убийц, подеста молчит, командор бессилен» — вот как напишут в газетах. И делла Ровере, и Ногарола только порадуются этой грязи и тут же вцепятся нам в глотки. Ты же понимаешь?

— Форзиция отцвела, зацвела магнолия. Всего лишь, — пожал плечами Райнере, — я думаю, тут всё же важен цвет. Хотя не факт, потому что сейчас это всё, что можно найти в городе цветущим. Так что думаю, убийце просто нужны были какие-нибудь цветы и много. Хотя, соглашусь, выглядит не очень.

— Тоже обескровлена? — Лоренцо будто пропустил мимо ушей рассуждение о цветах.

— Полагаю, да. Есть раны на запястьях. Посмотрим, что скажет доктор Феличе.

— Проклятье! Это уже четвертая жертва, а у тебя до сих пор ничего нет, Райно! Ты ведь знаешь, как я жду хоть каких-то результатов! Если газетчики пронюхают, что кто-то пьёт кровь невинных дев…

— Невинными я бы их не назвал…

— Это не имеет значения. У тебя есть хоть какие-то версии? — раздражённо спросил Лоренцо.