Жить дальше. Автобиография

В общем, как меня и предупреждали, работа оказалась изматывающей. Поскольку трансформация должна быть четкой, быстрой, на этапе подготовки к конкурсу тренер оттачивает с командой каждое движение до бесконечности, пока не получится идеальный результат. А модель одна. И голова у нее одна. И волосы по сто раз в день моются, красятся, снова моются. И все время фен, шпильки, булавки, парикмахеры нервничают, спешат, дергают расческой волосы, а тренер ходит и говорит: «Здесь не досушено, здесь плохо уложено, здесь недоработано!» И все по новой. Сидеть целый день неподвижно тоже сложно – затекает все, а положение тела менять нельзя. Позы, как назло, придумывали самые вычурные – согнутые колени, неестественный разворот. Пока тренировались, я каждый день измотанная домой приходила. И все девушки-модели были в таком состоянии.

Андрей однажды зашел ко мне на работу вместе с папой, они гуляли где-то неподалеку и решили заглянуть, посмотреть, что делает мама. А мы сидим неподвижно, все одинаковые в парикмахерских пеньюарчиках, на головах одинаковые стрижки, все в макияже конкурсном. И сын, не разобравшись, кинулся к другой женщине, кричит ей: «Мама!» – и видит: это не я. Испугался здорово. Пришлось мне его позвать, успокоить.

Во время конкурса мы побывали в нескольких европейских городах. Селили нас в отелях уровня «Хилтон», где одна ночь стоила 250 долларов, но карманных денег у нас при этом не было совсем. Впрочем, даже если бы и были – чашка кофе там стоила три доллара. Мне в голову бы не пришло такие деньжищи на кофе тратить. Помните, как Алла Пугачева рассказывала, что возила с собой на гастроли кипятильник, чай в пакетиках, колбасу и консервы? Вот и мы так же примерно действовали. Заселившись в отель, шли в ближайший супермаркет и покупали что-то максимально недорогое и сытное, чтобы утолить голод. Я, например, пристрастилась к мытой морковке в пакетиках – дешево и сердито. Зверев шутил: «Вот было бы классно номера эти наши сдать кому-то, самим снять мотельчик, чтобы было где лечь и где душ принять, а разницу проесть!» Но увы, мы жили в роскошных номерах, а в местные магазины ходили, как в музей, позволить себе мало что могли, даже в недорогих брендах типа С&A или H&M.

Впрочем, на магазины времени не было. Меня потом спрашивали: «Как тебе Голландия? А Германия?» – я говорила: «Неплохо. Из окна автобуса». Конкурсный день иногда начинался в четыре утра. В нашей команде было всего два визажиста, и им надо было перед конкурсом всех накрасить. Мы тянули жребий, кому краситься первым. Если тебе повезло, и на макияж ты идешь последним – можешь спать почти до завтрака. Если нет – пожалуй в кресло визажиста к четырем утра. Но хуже всего другое. Когда тебя уже накрасили – тебе нельзя после этого шевелить лицом. Вообще ничего нельзя – ни смеяться, ни улыбаться, ни нос почесать. Есть тоже нельзя, потому что начнешь жевать – и тут же проступают носогубные складки и стирается помада. Можно только что-то очень маленькое – конфетку или цукат. И не жевать, а рассасывать.

По правилам конкурса голову перед укладкой мочили до абсолютно мокрого состояния, но ночь перед выступлением модели проводили в бигуди, и тогда в течение дня у корней накрутка все-таки немного сохранялась. А еще был лайфхак – в воду, которой смачивали волосы, добавлялся спирт, и так она быстрее испарялась и можно было оперативнее сделать укладку феном.