Жить — хорошо!

— Конечно не место, — даже как-то весело рыкнул я. — Наше место в подземных лабораториях, где нас пытают, жгут, бьют током и пускают по венам опасную химию. — Всегда бесили такие вот «товарищи», свято уверенные, что только они правы, а весь мир вокруг — идиоты. И я говорю не только про вояк, таких придурков валом во всех сферах. От обычных школьников и до светил медицины. — Где ты была, боец, когда люди в форме, почти как у тебя вытаскивали нас, малолетних сопляков, из постелей и тащили к белохалатникам, исповедующим Менгилизм и практикующим опасные эксперименты над малолетками? Где ты была, со своей дохуя важной позицией, когда нас избивали, за то, что нам не хотелось на электрический стул? Где ты, блядь, была, когда ебучие солдаты забивали насмерть десятилетнюю девочку? Где ты, паскуда выёбывалась, когда тогдашний министр обороны всё это ебучее дерьмо санкционировала, а потом, когда всё вскрылось, трусливо пустила пулю в свою башку? — Последние слова уже шипел ей в лицо, стоя вплотную к вояке. Я абсолютно не сдерживал голоса, поэтому все мои слова прекрасно слышала подтянувшаяся стайка журналистов. Делал, так сказать, два дела одновременно: раз — спускал пар за прерванное свидание, переживание о маме и вагон кирпичей, который отложил при поездке на Харлее, и два — закидывал еще немного дровишек прессе, чтобы та в очередной раз могла «выстрелить» чем-нибудь хорошим о мутантах. — Молчишь? Вот и молчи, у меня на военную форму, после увлекательных выходных у подобных тебе гамадрилов — аллергия. Вы — военные, сделали из меня оружие, а теперь ты мне заявляешь, что моё место не в бою?

— Так. Спокойно! Сивилла, прекрати!!! — Натурально рявкнула на свою коллегу капитан Стейси, видя, как та, с покрасневшей мордой, уже открывает пасть, чтобы разразиться бранью в ответ. Раздраженно мазанув взглядом по затаившим дыхание журналистам, женщина вздохнула и уже спокойно обратилась ко мне. — Пойдёмте, Мистер… Саламандр, мне нужно знать, что вы можете и как это будет полезно нашим девушкам.

Мисс Джулия круто развернулась и направилась вглубь расположения сил полиции, удивительно, но её прямая спина просто кричала: «Только попробуйте продолжить балаган, вот только попробуйте». Офицер спецназа сплюнула и направилась за ней, я же, пожав плечами и кивнув стае пиран… группе журналистов, тоже пошел вслед за женщинами.

Честно говоря, не знаю, что бы делал, если бы Гонщица сбросила меня не перед полицейским заграждением. Может попытался бы освободить маму сам. Я был… порядочно неадекватен, честно говоря. Наверное, только опыт не одной прожитой жизни удерживает меня, и по сей момент, от глупостей. Я маму… я очень люблю её. Вот серьёзно. Невозможно не полюбить человека, который просто льёт на тебя заботу океанами. Мамы этого мира… В прошлом мире я был простым ребёнком и своих родителей в подростковый период бывало обижал. Не то, чтобы часто, или желая причинить им душевную боль, но такое было. Жалел ли я об этом? КОНЕЧНО жалел!!! Особенно, когда их не стало.

В этой вселенной… Не буду врать, первое время, несколько месяцев, наверное, я не воспринимал Джуди и Бетти за родителей. Как-то… казалось, что это будет предательством моих прошлых родных, понимаете? А потом я подумал: «Парень, а разница между тобой и каким-то тугосерей только в том, что ты помнишь прошлую жизнь, а он нет». Мамы — настоящие, их любовь — настоящая. И с каждым проявлением нежности ко мне, с каждым граммом заботы, с каждой улыбкой, я понимал, что привязываюсь, начинаю любить, уважать, испытываю удовольствие от тисканий. Это круто, понимаете? Бесконечно круто быть ребёнком и чувствовать просто биллионы тонн родительской любви. И я тянулся к ним в ответ. Человек, который изголодался по вот таким чувствам, просто пил их. Пил и наслаждался. Нежился в тепле, жадно впитывая живительную, безграничную любовь, которой так не хватает уже взрослым людям.

Поэтому всё, сейчас происходящее, я делал на силе воли. Силе воли и понимании, что неопытный паренёк, своими действиями на эмоциях, может всё испортить. Дамы, с которыми я разговаривал, намного больше меня понимают в таких ситуациях. Опыта то у меня — кот наплакал. Несколько месяцев обучения, которое стало по настоящему серьёзным только тогда, когда за него взялась японка, парочка миссий, в которых делался упор на незаметность и внезапность, против какого-то отребья и всё. Бытие программистом в прошлой жизни, даже с учётом игр во всякие стрелялки… я как-то не рассматривал, как плюс к боевому опыту.

Вот и шел я сейчас за офицерами не с мыслями пойти и всех нагнуть, а быть полезным. Помочь полиции своими способностями. Не уподобляться дилетантам в трико, а сработать с профессионалами так, чтобы заложники, среди которых моя мама, не пострадали. Да, я был в нетерпении, да я хотел её спасти побыстрее, но еще я понимал, что своими, несогласованными с полицией действиями, могу ей только навредить.