Жить на свете стоит

Ника чуть пожала плечами. Рассказывать о концерте не хотелось, а других тем, как ни странно, не нашлось. Такого раньше не было…

«Еще один звоночек, – с грустью констатировала Ника. – Даже поговорить не о чем…»

– А я сидел-сидел дома, да и подумал – а чего, собственно я, как сыч, тут прозябаю? Поеду к тебе, вместе побудем… Приезжаю – тебя нет, телефон не отвечает… – Артем внимательно следил за тем, как изменится выражение ее лица, но оно осталось непроницаемым.

– А если бы я совсем ночевать не пришла?

– А был вариант?

– Думаешь, у меня не может быть поклонников?

– Могут. Но я ведь тебя знаю – ты у меня девушка строгих правил, тебе отношения подавай, разговоры, театры, а уж потом если ты соизволишь, то до постели дойдет.

Ника удивленно посмотрела на любовника – такой разговор он завел с ней впервые.

– Я не поняла…

– А что непонятного? Ты в последнее время ведешь себя так, словно стараешься вынудить меня сделать первый шаг к расставанию. Вроде как самой не то неудобно, не то просто жалко, – с горечью проговорил Артем. – А я не собираюсь с тобой расставаться, Ника. Ты мой человек, мой до мозга костей, мне с тобой уютно, надежно, и другой мне не надо.

Ника молчала. Она не была согласна с Артемом, но возразить тоже особо было нечего. Она уже не считала Артема такой уж большой частью своей жизни, потому что поняла, что и без него может жить. А если может, значит, разрыв не будет смертельным. Но и терять Масленникова тоже не хотела.

Кроме того, Ника эгоистично и малодушно признавалась, что остаться без поддержки в той ситуации, в какой сейчас оказалась она, просто невозможно. Пусть Артем и не относится к происходящему серьезно, но все же он есть, он рядом, а это какая-никакая, а все-таки защита.

– Тема, не начинай, – попросила она примирительно, – ну сейчас ведь все хорошо, зачем ты?

Артем встал и потянулся за полотенцем, обернул его вокруг бедер и уселся на край стиральной машинки:

– Скажи, когда ты в последний раз меня хотела? По-настоящему, без притворства?

– Что за… – начала Ника и тут же осеклась, поняв, что он прав. Она действительно не могла этого вспомнить. В последнее время все попытки заняться любовью заканчивались до комичного одинаково и печально – просмотром фильма или – что еще хуже – тем, что Ника просто засыпала.

– Вот видишь! – почти с торжеством подытожил Артем. – И я не могу этого вспомнить. Такое ощущение, что я в тягость тебе.

– Не говори глупости, – попросила она, поняв, что надо срочно спасать положение – второй ссоры за довольно короткий промежуток времени она не выдержит. – И подай мне полотенце, вода совсем остыла.

Ника прекрасно знала, что по современным меркам полновата, но это никогда не являлось причиной ее головной боли. Она умела принимать себя такой, как есть, и не задумываться над тем, какое впечатление производит на кого-то ее внешность. «Могу позволить себе роскошь чихать на общественное мнение», – часто говорила она, если ей вдруг намекали на лишний вес. Ее это не тяготило, единственное, в чем Ника ограничивала себя, было сладкое, да и то, если уж сильно хотелось, могла и наесться. Знала она и то, что Артему она нравится такая, как есть – ни на килограмм меньше, а потому переживать по поводу несоответствия каким-то там выдуманным стандартам псевдокрасоты не собиралась. Вот и сейчас, когда Ника, выйдя из ванны, потянулась за полотенцем, она тут же поймала взгляд Масленникова, недвусмысленно намекавший на то, чего бы ему хотелось немедленно. Увы – сама Ника такой потребности не ощущала, но интуитивно чувствовала, что отказать не может, не должна. Пришлось смириться…

«Я просто хочу вернуть свою душу – ту, какой она была до встречи с тобой. Я хочу стать прежней Никой. Наверное, хочу остаться без тебя, созрела, что ли… Стану вновь такой, какой ты не хотел, чтобы я была. И делать буду то, что ты не мог, но с другими уже. И пусть между нами все разорвется, все, что связывало. Господи, если я так думаю, значит, все, конец? Неужели конец? Тогда почему мне больно? Почему так больно, как будто я отрезаю от себя кусок? Отрезаю и наблюдаю за тем, как кровь капает на ковер? Какая я дура…»

Она смотрела на спящего Масленникова, и ее разрывало. Одна часть ее хотела, чтобы Артем немедленно проснулся и ушел отсюда. Ушел насовсем. Но другая тихо постанывала: «Не надо, тебе будет больно, ты не сможешь без него, ведь ты его любишь». И Ника не знала, к чему прислушаться, какое решение принять. Вот уже несколько недель она боролась с собой и с этим противоречием.