Жить не обязательно

На берегу прибой накидал барьер из мелкобитого льда, в котором тут и там высились оплывшие скалы паковых льдин. Об эту бело-синюю стену разбивались волны, над ней метались чайки и свистел ветер.

Было что-то грозное, жуткое, неистовое в бесконечных атаках моря на берег.

Вот, разбитый в клочья, вдребезги, в пыль, растекается исполинский вал по камням и льдинам. И, кажется, никогда уже не поднимется, смирится, успокоится, стихнет, но проходит минута-другая, он возрождается вновь, и вновь обрушивается на берега, и вновь отброшенный начнёт сначала.

И вдруг Сашка явственно услышал голос: «Видишь чёрную лепёшку среди льдин?»

Парень всмотрелся:

«Неужели бензобак?»

Так и есть! Его сорвала со штуцера волна. Но как он оказался по эту сторону ледяной стены? Как его не прихлопнуло льдиной, не разбило о камень?

Сгибаясь под ударами ветра, Гарт подошёл ближе и увидел чудо: просвет в ледяном заборе. Всего-то метра два шириной была эта калитка. Но именно сюда протолкнула остроносая льдина бензобак и зелёную пластиковую бутылку, в которой Сашка возил солярку для разжигания костра.

Бачок был полупустой, часть бензина съел мотор, часть вытекла, но литровая бутылка с соляркой обрадовала руку тяжестью: пробка на ней держалась крепко.

Должно же когда-то и повезти человеку!

Костёр всё же угасал, несмотря на все ухищрения. По краю он парил, а посредине из последних сил рубили дым чуть живые красные сабельки.

Лить в огонь бензин из канистры нельзя: канистра взорвётся в руках, потому что в ёмкости над бензином скапливается взрывоопасная смесь бензина и воздуха.

Сашка стал обливать бензином дровеняки и бросать их в костёр. Но без толку: бензин мигом обгорает, а палка мокрая была, мокрая осталась.

Тогда он стал бензин в ёмкости пластиковые наливать и в середину костра их палкой проталкивать. И сразу похвалил себя за верный ход: бензин не вспыхивает, а вместе с пластмассой горит, как напалм.

Так парень проплясал двое суток. Не просушился, конечно, но к полусырому своему состоянию притерпелся. Ноги сначала стали красными, а потом посинели. Согревал он их так: подержит обломок доски над костром, а потом на него становится.

В обломке бруса Гарт вырезал углубление размером с кулак, раз за разом наполнял его водой из базальтовых ямок на берегу и подсовывал ближе к углям костра. Эту горячую, солоноватую воду он пил и прогнал озноб из тела.

На берегу заметил песца в чёрно-бурой летней шубе, который что-то подбирал на песке и с жадностью разгрызал, «не отходя от кассы». Несколько крупных чаек-бургомистров носились над краем моря, выхватывая из кипящей пены оглушённых прибоем рыбок.

Тогда и человек стал искать еду и нашёл несколько выброшенных прибоем рыбок-бычков, а на изнанке перевёрнутой льдины вмёрзшую в лёд ленту морской капусты.

Одного бычка распластал ножом на кусочки и съел вместе с обрывком этой водоросли, но минут через десять его вырвало, и голод только усилился.

3. Спать!

Но вот появились разрывы в облаках, а ветер стал порывистым. Это значит, непогода скоро уляжется.

Избавился от надоевшей канистры на голове и просушил одежду. Какое это наслаждение – надеть всё сухое и тёплое и глотнуть горячей воды!

Теперь спать! Спать, спать!

Но негде голову преклонить. Единственное сухое и тёплое место – кострище.

Раскидал полусгоревший остов «чума» и разгрёб угли.

На пышущий жаром чёрный овал на песке уложил две доски, от которых сразу пар повалил, и пошёл устраивать костёр-нодью[3].

И вдруг с удивлением обнаружил, что хромает.

На правой ступне под большим пальцем был большой, сочащийся кровью порез, а вот когда и где поранился, вспомнить не мог.

Ранку присыпал пеплом, уселся на теплые доски, накинул на ноги пуловер и заснул, едва коснувшись спиной постели.

Но тут же и проснулся: нагревшиеся доски нестерпимо жгли тело. Однако пропитанный усталостью мозг требовал одного: спать! Сашка приподнимался, крутился с боку на бок, вновь и вновь впадая в сонное беспамятство, но неизменно просыпался от жары.

Наконец, не в силах больше терпеть этой пытки, он вскочил на ноги.

За двое суток вечная мерзлота под костром глубоко оттаяла, большой объём песка не только просох, но и накалился и отдавал жар.

Чтобы кострище остыло, – просто подождать.

Но какой там ждать! Спа-а-ть!.. С криком откинул доски в сторону и заснул возле кострища на четвереньках, плечом в камень.

Спа-а-ть…

Очнувшись от боли в локтях и коленях, поднялся. На море всё ещё гуляли белые барашки, но гул прибоя превратился в мерный рокот, а ветер стал мягким и тёплым. Полоса синего неба появилась на западе.

Радость какая!

Синее небо – это циклон выдохся и стихает. Если бы жёлтое – циклон повернул на север и скоро ударит в спину. А ещё двое суток… об этом и думать не хотелось.

Гарт растёр колени и локти, уложил доски на место, опять закутал ноги и заснул как умер.

4. День третий

Проснулся от пронзительной боли в правой ступне: будто шило всадили!

– Ты чего! – заорал в полусне и, как пружиной подкинутый, сел на постели.