Жить (СИ)

Мимо колонной шли гуси. Большие, белые и гордые. Замыкающий колонну гневно смотрел по сторонам и зло шипел. Свернул к ребятам, немного постоял пристально на них глядя, высунул язык и уже хотел как следует зашипеть, но, спохватившись, бросился догонять ушедших вперёд сородичей.

-Какие же они говнистые. Лучше б ты гуся завалил. - сказал Дима.

-Я их боюсь.

Дима засмеялся.

-И вся улица знает почему. Ты ж до сих пор веришь, что если будешь ссать возле сарая, то гуси тебе писюн оторвут.

Паша залился краской, а Дима зашёлся пуще прежнего:

-Дед у тебя садюга тот ещё.

-Ну ладно, хорош уже. - буркнул Паша. - Мака хочешь?

-Давай, тащи.

Паша принёс белый холщовый мешочек, полный мелкой чёрной крупы.

-Не понимаю, - сказал Дима. - что с ним такое наркоманы делают, что даже умирают потом? Сколько мы с тобой уже его сожрали и хоть бы что.

Паша пожал плечами:

-Говорят, варят.

Дима сморщился.

-Дрянь какая. Хотя, наверное, варёный мак это такое говно жуткое, что от него и сдохнуть можно.

На крыльцо вышел дед.

-Пашка, вынеси ведро!

-Щас, иду! - крикнул Паша и недовольно сказал Диме. - Там в этом ведре больше половины баба Света понассывала.

-Это сестра бабки которая?

-Ну да, она ж не ходит. Нагадит в ведро, а мне потом выноси.

-А ты её как бурундучка. - рассмеялся Дима.

-Придурок.

Паша понёс выливать ведро в речку. В числе других отходов туда плюхнулся большой подгузник, до того скрываемый на дне ведра толщей мутной вонючей воды.

-Дед! - закричал Паша. - Дед!

Дед показался на крыльце.

-Вы нахрена памперс в это ведро кинули?

Дед немного постоял, видимо, осмысливая значение услышанной информации, махнул рукой и ушёл обратно в дом.

Дима довольно смотрел на Пашу.

-Сколько мы насобирали? - спросил он.

-Штук тридцать.

-Полыхнёт. - радостно сказал Дима.

-Полыхнёт. - подтвердил Паша. - Серёга у бати возьмёт соляру.

-Это хорошо. Надо повыше сделать, чтоб даже в деревнях видно было и на Юго-Западе.

-Да будет. В том году сколько, штук пятнадцать всего, а горело так, что даже в газете написали.

Дима сорвал с растущего рядом куста смородины несколько кисточек с ярко-красными ягодами и принялся рассматривать на свету их тонкие желтоватые прожилки.

-Что девки? - спросил он.

-А что девки? - с возмущением ответил Паша. - Я лично Маринку позвал, а ты смотри сам.

-Таньку не судьба было вместе с Маринкой позвать?

-А что я-то? - ещё больше возмутился Паша. - Тебе надо, ты и зови. Как бы я их обеих позвал? Как? Маринка бы обиделась, решила бы, что я ещё и к Таньке подкатить хочу.

Паша поднял с земли камень и раздражённо швырнул его в речку.

-Мог бы и позвать для друга. - ядовито-тихо сказал Дима.

-Да ты достал!.. - Паша сорвался в крик, но Дима перебил его.

-Харэ орать. Ты знаешь, что я стесняюсь её пригласить, стесняюсь, понял? - раздражённо выпалил он. - Я ж тебе ничего не говорю за твоих гусей, я ж не смеюсь, что у тебя такой недостаток есть. Я понимаю. Вот и ты мог бы с пониманием... Ай, ну тебя. - махнул рукой.

Некоторое время ребята не разговаривали и смотрели в разные стороны.

Далеко в стороне по шоссе ехал милицейский УАЗик. Он обогнал запряжённую сивой лошадью телегу и повернул на параллельную улицу. УАЗик остановился возле дома Серёги. Двое милиционеров вышли из машины и зашли в дом. Через некоторое время они вывели Серёгина отца с заломанными руками и усадили в УАЗик. Из дома выбежала мать Серёги. Её лицо было красное от крови. Она била руками в дверцу УАЗика и кричала "Пусть дома! Пусть дома!". УАЗик уехал, мать ушла в дом.

Дед, копошившийся в это время в огороде, довольно крикнул в открытую дверь на крыльце:

-Слышь, Зойка, Семён опять свою отмудохал.

Дима сказал в сторону:

-Только бы солярку дать успел.

Паша недовольно рявкнул:

-Дед, чё ты орёшь на всю улицу? - и тихо добавил как бы про себя. - У людей горе, он орёт.

Потом сказал Диме:

-Ладно, не дуйся. Хорошо, я сегодня вечером ещё раз к Маринке зайду и Таньку позову.

Дима обрадовано улыбнулся.

По улице расползлась послеобеденная жара. Люди поуходили с огородов и даже, казалось, машины на шоссе попрятались в тень. Только гуси плескались в речке, не обращая ни на что никакого внимания. Да ещё привязанные к колышкам козы лежали на траве и осматривали мир своим почти трёхсотшестидесятиградусным взглядом.

На улицу вышла соседская девчонка Таня. В руках она держала книгу.

-Что читаешь? - спросил Паша.

-Книгу.

Она подошла ближе.

-Вы тут чего? - спросила.

-Да так. - ответил Паша.

Таня посмотрела на гусей в речке.

-Может, в книгу сыграем?

Ребята оживились.

-Давай. - сказал Паша.

-Говори страницу.

Паша назвал цифры и сказал:

-Хочу знать, что с ней будет.

Таня развернула книгу на названной странице, и ткнув с закрытыми глазами пальцем куда-то в бумагу прочла:

-... лежала за сиденьем, в ложбинке, в свежих сгустках крови. Он долго стоял и смотрел на мертвую курицу.

Дима хохотнул:

-На Маринку, что ли? Давай теперь я...

-На Таньку свою. - огрызнулся Паша.

-А хоть бы и на неё. - весело сказал Дима и назвал цифры. - Хочу знать: придёт?

Таня прочла:

-...свел меня к бабьему месту, но я видел хуже, чем он, и купальщицы мне

представлялись расплывчатыми белесоватыми пятнышками.