Жить в России

О неумении планировать свои поступки, а часто и жизнь говорит тот печальный факт, что среднестатистическая российская женщина делает за жизнь от пяти до восьми абортов.

Сельская дискотека. Стоит девчонка одна, никто не с ней не танцует. Вдруг подлетает какой-то амбал и начинает с ней вальсировать. Она: «Скажите, а Вы из этих мест?» — «Ага». — «А чего же я Вас раньше не видела?» — «Сидел я 15 лет». — «Да, а за что?» —«Жену топором убил!» Она (кокетливо): «М-м-м, так значит, Вы не женаты!»

Существует классическая развилка: дешево и плохо — дорого и качественно. Российское государство однозначно выбрало первый вариант: здания строятся дешевые, но дорогие в эксплуатации, дешевый и плохой ямочный ремонт, массовые «скворечники» в коллективных садах.

Русский человек не чувствует себя хозяином в своей стране. Он усвоил позицию квартиранта и ведет себя соответствующе: вы мне все организуйте, тогда я буду участвовать в субботниках, возьму бездомную собаку, если это для меня будет комфортно. Вы все подготовьте, а я, может быть, присоединюсь.

Привычка к неограниченным ресурсам

Два солдата из стройбата заменяют экскаватор

Россия — страна экстенсивной культуры, ресурсы принято не экономить, а мобилизовать — выбивать.

В стратегии продвижения автомобиля на рынок в странах Европы и США обязательно делается упор на то, какой он экономичный и экологичный. В России подобная информация никого не интересует.

Наша система управления всегда обеспечивала большую степень мобилизации ресурсов, чем в соседних странах. В бедном и малонаселенном Московском государстве Иван Грозный собрал для Ливонской войны невиданное по тем временам стотысячное войско. Европейские армии того времени были, как правило, на порядок меньше и состояли из хорошо вооруженных и обученных профессионалов. Кроме непосредственно военной службы, ежегодно десятки, а нередко и сотни тысяч человек были заняты строительством крепостей, «засечных черт» и прочих укреплений. Государственный аппарат России всегда считал наиважнейшей задачей добиться выполнения мобилизационных предписаний.

Неявка на службу преследовалась строго, виновный терял имущество или поместье, если таковое имелось за ним. Никому не позволялось заменять себя другим; в оправдание неявки не принимали никаких отговорок. Ни старости, ни болезни.

Главный ресурс России, основа ее могущества — население. Нас попросту много. Во времена Советского Союза мы были третьими в мире, сейчас — девятые. То, что наша численность стремительно уменьшается (2,6 миллиона за первую декаду XXI века с учетом значительного миграционного притока), и есть самая большая наша проблема.

Если во времена царствования Петра I (начало XVIII века) население России (14 млн человек) было в десять раз больше, чем в Швеции, но значительно отставало от Франции (23 млн), то уже в начале XX века население России (36 млн) существенно превышало население Франции (28 млн) и Великобритании (10 млн). В начале XX века это превышение стало подавляющим: Россия — 130 млн, Франция — 40 млн, Великобритания — 35 млн. Самый бурный рост населения в нашей стране происходил во второй половине XIX века. С 1858 по 1897 год население Российской империи возросло от 68 до 125 млн человек. Прирост составил 1,8% в год, тогда как в Юго-Восточной Европе — 0,4–0,5%, а в Северо-Западной Европе — 0,7–1,1%. Этот скачок, по-видимому, и привел к социальному взрыву в начале XX века — слишком много горячих молодых голов.

Неограниченные мобилизационные возможности никак не способствовали бережному отношению к ресурсам, в том числе и к людским.

Английский адмирал Паддон

, служивший Петру Первому, писал Ф.М. Апраксину, что в 1717 году у него из-за гнилого продовольствия в течение месяца из 500 новобранцев умерло 222, а остальные «почитай, помрут с голоду, обретаются в таком бедном состоянии от лишения одежды, что опасаются, скоро помрут».

Упор на число, а не на умение органически присущ российской армии.

Александр Гольц. «Технологи» — это военные интеллектуалы, полагающие, что традиционный российский способ ведения боевых действий, который в значительной степени базируется на расточительном расходовании живой силы, а также выносливости и отваге рекрутов-крестьян, не соответствует более требованиям современной войны.

«Волшебники», напротив, напирают на то, что особые качества русского солдата позволяют компенсировать техническое превосходство любого противника и победить несмотря ни на что. Генерал М.И. Драгомиров в 1870–1880-х годах всерьез доказывал, что способность превозмогать смерть и страдания является основой «удальства», присущего русскому солдату.

В разные времена «волшебники» по-разному объясняли свой расчет на беззаветную стойкость русского солдата: его религиозным чувством, особенностями национального характера, верой в идеи коммунизма. Как несложно заметить, в России технократы всегда оказывались в проигрыше, а «волшебники» безнаказанно расплачивались чужими жизнями за свой «патриотизм», далеко не всегда бескорыстный.