Житие колдуна. Тетралогия (СИ)

  Внезапно я чуть не подскочил на месте от резкой вспышки боли. Тело невыносимо болело, словно сводило каждую мышцу и я прикусил губу, чтобы не закричать в голос. Получилось не очень - полуподавленный стон все же вырвался. Вокруг меня столпилась шпана во главе со Стефаном. Душу наполнило разочарование - чудесное спасение мне привиделось.

  - Живой? - поинтересовалась главная падаль. - Говорить можешь?

  - Господин, - проблеял кто-то рядом, - у него из носа пошла кровь.

  - Вижу, - коротко бросил Стефан и зло добавил. - Я говорил разряд сделать поменьше, тупица! А если сердце не выдержит? А?

  - Но я пыталс...

  - Сгинь с глаз моих долой, остолоп!

  Незадачливый реаниматор шмыгнул назад, покаянно взирая на хозяина. Но Стефан на него даже и не глянул - его взгляд был прикован ко мне. Я тоже смотрел на магистра и не мог понять одного - что от меня хотят? Чтобы я рассказал, где артефакт? Ну уж нет - и слова не дождутся. Хотят поиздеваться и поторжествовать над поверженным врагом? Вот это у него получается, я даже сопротивления оказать не в силах.

  А может Джек меня спасет? Вроде кто-то из шайки говорил, что его изгнали, но я в это не верю. Джек зараза стойкая, его не так просто уничтожить.

  - Не... знаю... ничего не... знаю, - на пределе сил промычал я, завертев головой. Горло внезапно сжало, и я согнулся, чуть ли не пополам, оглушительно закашляв. Мне чудилось, что я откашливаю свои легкие, а оказалось, что всего лишь темную вязкую кровь.

  Зараза добралась и до органов...

  Стефан вновь достал из внутреннего кармана пузырек с обезболивающим и повертел его перед моим носом:

  - Помнишь о сделке? Один пузырек за один ответ...

  Я глянул на него исподлобья, ибо знал, что мне станет хуже, да так, что я взвою и буду готов на все, чтобы прекратить страдания. По логике я должен был согласиться на сделку - жизнь дороже вещей, даже будь они божественными реликвиями, но вот гордость и достоинство наотрез отказывались с доводами разума. Пойти на сделку со Стефаном, это значит перестать уважать себя и переступить через гордость. Лучше умереть с незапятнанной честью или же остаться в живых, но зная, какое ты ничтожество? Великая, с каких пор я стал чувствовать себя благородным рыцарем?

  - Здесь нет... релик.. ви.. и, - с трудом пробормотал я. - Ты... проста... простак. Повел... повелся на... домыс... лы. Разбилась она... давно... там... у... жрецов.

  Я облегченно замолчал, сдерживая рвущийся наружу кашель. Хотелось многое сказать из того, что я думал, но только голос подвел. Будем считать, что мысленно я передал ему пожелания скорейшей смерти.

  Стефан, не почувствовав в моем шепоте лжи, сильно разочаровался. Разбив об пол многострадальный пузырек, он заходил кругами, о чем-то напряженно думая. Его бурчание я расслышать не смог, но было понятно одно - похоже, мне поверили. Да только эта новость меня не слишком обрадовала.

  Я вновь погрузился в счастливое беспамятство. Но вместо тьмы, перед глазами замелькали воспоминания из детства: как я рыбачил с Филом, сбегая с ним с занятий Карактириуса, уроки магии с Амалией, наши игры в прятки с деревенской ребятней в яблоневом саду... беззаботные дни.

  Почему-то стало прохладно. Просыпаться так не хотелось, я цеплялся за исчезающее видение солнечной Амалии, моля ее остаться хоть на мгновение. Рыжеволосая девчонка улыбнулась, прищурила свои наполненные небесной синью глаза и протянула мне руку. Подруга детства, которую я потерял когда-то, была так близко, она вновь дарила мне свое солнечное тепло и обещала больше не покидать... За ее спиной появились мои друзья-целители, которые погибли чуть ли не на моих глазах от беспощадной заразы. Эти охламоны, улыбаясь, звали к себе, шутливо обещая беспощадную кару за слишком долгое отсутствие. Мое сердце наполнилось щемящей радостью, в горле застрял комок от еле сдерживаемых слез - хотелось подойти и обнять их всех. Вмиг позабылись их мертвые лица, то, как я, съедаемый душевной болью, собственноручно возлагал друзей костер, а потом невидяще смотрел на огонь, пока он полностью не догорел.

  Но только я в ответ протянулся к Амалии, смахивая невольно выступившие слезы счастья, как видение резко оборвалось. Я вновь оказался в библиотеке. Один, лежа на полу и съедаемой изнутри гнилью. Кресло было опрокинуто, комнату заполнил удушающий дым, жадный огонь лизал стеллажи с книгами, а с потолка, словно манна небесная, падали, растворяясь в воздухе холодные снежинки. Покореженные чары холода не справлялись со своей главной задачей - защищать библиотеку от пожара, - они лишь ненадолго сбивали огонь, да и дарили ледяное дуновение, которое казалось глотком свежего воздуха в этом море удушающего дыма.