Житие мое

– Мы могли проворонить этот случай, из-за того, что мадам Мелонс – врач. И еще столичное начальство требовало не поднимать панику… Короче, спасибо. Удачно получилось.

– Всегда – пожалуйста! – таких услуг я им мог оказать до фига и больше.

Ночью мне приснился Белый Халак и то, что я ни разу не видел его даже на картинке, мне нисколько не мешало. По его улицам ходили люди, ничем не отличающиеся от гулей, разве что с красной кровью. Они были все равно, что слепы – "не вижу зла, не говорю зла" – потому что не могли даже помыслить о том, что кто-то способен (и имеет право!) злиться, тосковать, испытывать боль и умирать в итоге.

Они вовсе не были преисполнены сострадания, нет, они хотели, чтобы страданий не было, а это разные вещи. Все вокруг должны были быть здоровыми и веселыми, либо не быть вообще – стариков и больных счастливые зомби среди себя не терпели. Во сне я знал, что где-то далеко могучие кадавры защищают границы сказочного королевства – просто уничтожают любое существо, попытавшееся их пересечь. Такие же кадавры работают в полях и мастерских, потому что делать над собой усилие, необходимое для регулярной работы (тогда, когда надо, а не тогда, когда хочешь), жители Халака не в состоянии. Зачем? Жажду деятельности можно ведь удовлетворить иначе. Они ходили, ели, рисовали на холстах странные завитушки и умилялись этим, плодили ненужные вещи и звуки, трахались, но не знали, что делать с детьми, и, зачастую, избавлялись от них еще до рождения. Как в такой ситуации должно выглядеть воспитание, я отказывался понимать, разве что они и к этому делу кадавров приставили: вырастить полноценную личность – тяжкий труд, невозможный без некоторой доли насилия.

Потом в книгах напишут о процветании наук и искусств, но на самом деле обитатели Белого Халака не способны были сделать ничего такого, что потребовало бы творческих мук, усилия на протяжении трех-четырех дней или сложного обучения. А им и не требовалось – это была имитация жизни, словно экскурсия на тот свет.

Столь странное извращение человеческой природы не вызывало у меня какого-то сверхъестественного ужаса (к слову, настоящие нежити меня тоже особо не пугали), но выглядело на редкость омерзительно. Нет, пусть лучше белые будут такими, какими я привык их видеть – безобидными дуралеями. Не такие уж они бесполезные, если подумать. Я буду обращаться с ними аккуратно (с Лючиком ведь у меня получается), защищать и немножко баловать, а они не станут создавать мне каких-либо экстраординарных проблем.

Чем не идиллия?

Глава 22

И вот, сорок дней моего "карантина" закончились. Нет, не так.

Они закончились!!!!

Особенно тяжело дались последние два дня – проклятый нежить освоился в моей голове и оттягивался, как мог. Остаться дома я был не в состоянии – часы начинали оглушительно тикать, а на улице взгляд на любой живой объект вызывал стремительную вереницу образов его прошлого, настоящего и, временами, будущего. Ну, нафига мне знать, что сожрала утром соседская собака, почему котенок – голодный или как мается от похмелья мистер Ракшат?! И как последний штрих: прочитать книгу об изгнании Шороха мне не удавалось – зрение отказывало.

Никогда бы не поверил, что черный всерьез может задумываться о самоубийстве.

Сил хватило едва-едва, но, стоило волшебной дате миновать, проблемы с нежитью резко пошли на нет. Организм, что ли, приспособился? Блеклые видения и моменты обостренного слуха еще пару раз заставили меня вздрагивать, но потом я понял, что победил. В остатке оказалось то, что одна мысль о белых теперь вызывала во мне нервную дрожь и понимание, что навеянные Шорохом воспоминания останутся со мной навсегда.

Зачем, скажите, мне их проблемы?! У меня своих полно.

Я тихо блаженствовал, постепенно связывая оборванные нити планов и событий, раздумывал, где найти покупателя на дядин раритет и, почти ласково, предвкушал страшную месть, которую обрушу на убогое чудовище. В энциклопедии говорилось, что Шорох – почти единственный потусторонний феномен, который черный маг может призвать по своей воле (были прецеденты). Интересно, сколько их всего и как мне выбрать нужного? Буду вызывать по одному, и гнобить, гнобить, гнобить… Хорошо!

Окружающие, не знавшие сути моих проблем, дружно решили, что я не высыпаюсь. Мне было все равно – пусть думают, что хотят. Я не видел и не слышал их мыслей, от чего чувствовал себя безмерно счастливым.

Однако мир лишился привычной простоты. Эйфория и то временное помешательство, которым меня наградил Шорох, не могло скрыть неприятного факта – на меня странно смотрят. У меня что, какие-то знаки появились на лице? Об этом я напрямую спросил у Четвертушки, и получил неожиданный ответ:

– Так ты же, вроде, Искусникам дорогу перешел.

– Когда?!!

– А ты чё, сам не понял?