Житие, проповеди

Подвиги его духовные здесь были очень сильны. Враг нападал на юного подвижника со всею силою. Были страхования. Так, однажды, войдя в пустую свою квартиру, отец Серафим увидел необыкновенно высокую фигуру монаха в мантии возле своего аналоя, где обыкновенно совершал правило. В страхе он убежал и позвал ректора. Когда вошли они вместе, никого уже не было. Иногда враг наводил видения блудных жен. Подойдя к своему одру иеромонах Серафим видел лежащую жену. Иногда же видел на своем ложе рядом с собой неизвестную ему женщину. Так враг покушался устрашить Христова воина.

На летние каникулы о. Серафим по благословению старца Алексея переехал в Гефсиманский скит. Все здесь напоминало о вечной райской жизни и ожидание вечного блаженного покоя манило утрудившихся подвижников. Трудна борьба, жесток путь

18

Христовых воинов, страшен смертный час; и вся жизнь должна быть приготовлением к нему. Из Гефсиманских старцев один старый подвижник оставил особенную о себе память — это скитский садовник. Подвизался он здесь еще со дней святителя Филарета Московского, много о нем рассказывал, как и ему в утешение сподоблялся выращивать свои чудные плоды: ягоды виктории, малину и цветы для обители. Подвиг свой он совершал втайне перед единым Богом, перед Кем ничто не утаилось и не пропало даром. Этот-то старец и был сладким собеседником юного ученого подвижника, будущего столпа Православия, светильника российской святой Церкви и исповедника.

Вспоминал владыка, как один нерадивый ученик невниманием своим сконфузил своего преподавателя перед всеми начальниками: шли экзамены, присутствовал на них ректор и другие начальствующие лица. Ученику задали вопрос, что такое собор и что значит говорить на соборе. Семинарист почесал затылок, а затем недоуменно выразил: «Это когда говорят с крыши». Почему так? Никто не мог понять. Отец Серафим был смущен ответом ученика. «Это когда говорят с крыши, как апостол Иаков…» Все спуталось в его сознании; он вспомнил, как иудеи сбросили с крыши апостола Иакова, брата Господня по плоти, и это ему показалось «соборно».

19

Живя в Вифании, иеромонах Серафим уединялся от всех и всего. Два года пробыл он здесь, укрепляя себя молитвой и уединением, пощением и смирением. Вскоре перевели отца Филиппа ректором Московской семинарии, а с ним и молодого преподавателя Звездинского. Господь послал ему здесь еще более сильные искушения. «Крепчайшему больший искус», — говорится в каноне в Великий Четверток на утрени. Воспитанники этой семинарии были более развиты, требования — выше, суждения — строже, вкусы разборчивее, новые веяния сильнее, пристрастие к житейскому — крепче. Жизнь оказалась не чуждой искушений. Приходилось постоянно находиться на людях, на миру с его суетой, шумом и нищетой. Утешением и прибежищем для молодого монаха стал Чудов с его кротким молитвенным настоятелем, обитель святителя Алексия, Кремль и его святыни. Дивные проповеди отца Серафима, молитвенное его благоговейное служение, постничество и подвижническая жизнь не могли остаться незамеченными молодежью, искавшей высоких идей. Она потянулась на свет этого светильника.

Однако, враг рода человеческого возненавидел его добродетели, сеял семена раздора, ненависти и неустройства, старался отвратить сердца от молодого пастыря.

20

Вместо отца Филиппа, назначенного в Рим настоятелем посольской церкви, ректором стал отец Сергий, человек вольных взглядов, куривший табак, склонный отпускать воспитанников на всевозможные сходки и в театры. Ему все было не по душе; в отце Серафиме, все вызывало в нем раздражение, а в особенности привязанность и уважение воспитанников к молодому монаху. Чем выше духовно и нравственно возрастал отец Серафим, тем сильнее ненавидел его новый ректор. «Вы за взятку хотите занять мое место, стать вместо меня ректором! Знаю я!» — раздраженно говорил он.

Положение молодого подвижника осложнилось, когда некая особа, баронесса Филькерзам, выдававшая себя за близкую родственницу, чуть ли не за побочную дочь Александра Второго, пыталась искать его личного расположения, подносила подарки, присылала корзины ландышей. Однажды, передала футляр с драгоценным наперсным крестом, усыпанным «стильным» жемчугом «от Оловяшникова». Все чаще окружающие замечали красивую женщину, поджидавшую отца Серафима то в церкви, то в коридоре, то у дверей дома, — где только можно. По совету старца Алексия, он не впускал в свой дом особ женского пола. Старец Алексий запретил принимать подношения, и все возвращалось домогательнице обратно домой через прислу-

21

ту. А крест он передал владыке Филиппу, Аляскинскому епископу, гостившему у него.

В июне 1914 г. иеромонах Серафим ушел под кров тихой Чудовской обители, в священный Кремль.