Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов

Будучи немного знакомым с Владимиром Соловьевым, Тихомиров успел еще при его жизни всерьез задуматься над его эсхатологической концепцией. После 1907 года эти мысли получили развитие в статьях и в книге «Религиозно-философские основы истории». Многие идеи этой книги звучали в докладах Тихомирова на заседаниях новоселовского кружка в 1916–1918 годах, и, скорее всего, она предназначалась для «Религиозно-философской библиотеки» (но была впервые опубликована в 1997 году).

Тихомиров никак не находил в современности признаков непосредственной близости Второго пришествия Христа, но он считал, что упомянутые в Апокалипсисе Иоанна семь малоазийских церквей можно понимать как символы семи фаз развития единой Вселенской Церкви. Нынешний момент – это эпоха трех последних церквей из семи: Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской. Сардийская содержит в себе некоторое количество верных христиан, но их мало. Ангел этой церкви носит имя, будто он жив, но он мертв. Это современная Российская Церковь (речь идет о дореволюционном времени). Филадельфийская церковь – та, что не отвергается имени Христова, оказывается стойкой во время всеобщего искушения и венчается победным венцом. Наконец, Лаодикийская (о которой в русской христианской литературе особенно много писали еще со времен Достоевского) – та, которая ни холодна, ни горяча, и поэтому Господь обещает «изблевать ее из уст Своих». Это те две церкви, истинная Филадельфийская и ложная теплохладная Лаодикийская, на которые предстояло в ближайшее время распасться дореволюционной Российской церкви.

Все это говорилось Тихомировым задолго до революции и впервые оформилось в статью в 1907 году. Для Новоселова и вообще для новоселовского кружка это схема трех церквей к 1917 году превратилась в привычный способ рецепции церковной реальности. Богословские споры об имени Божием в 1912 году – Новоселов воспримет их как событие эпохальное – акцентировали верность имени Божию как признак Филадельфийской церкви, чистой церкви последних времен. Теплохладность Лаодикийской церкви будет как нельзя лучше соотноситься с господствующим равнодушием к догматике, которое обнаружат споры об имени Божием, а потом и вообще с равнодушием к церковной истине, которое выявят смуты 1920-х годов.

На рубеже 1918 и 1919 годов, видя развал уже не только империи, но и Российской церкви с ее на тот момент только что разогнанным большевиками помпезным, но бесполезным Поместным Собором, Новоселов впервые обратится с «письмом к друзьям», чтобы разъяснить нынешнее церковное положение. «Письма к друзьям» – это название его будущего сборника из двадцати открытых писем, писавшихся с 1922 по 1927 годы. Письмо, о котором мы говорим сейчас, не вошло в этот сборник, но может рассматриваться как предисловие к нему или как «письмо номер ноль». Оно завершается выводом (в котором еще и переводятся с греческого и переосмысливаются топонимы Филадельфийская и Лаодикийская, так что выходит противопоставление христианского «братолюбия» социалистическому «народоправству»):

...

Странно и, пожалуй, страшно сказать, что спасают нашу Церковь, святыню нашего сердца, не Собор, не Высшее Церковное Управление, а сильный социалистический пресс, выжимающий, говоря языком Апокалипсиса, из теперешней умирающей (Апок. 3:1) церкви Сардийской верную (“сохраняющую слово Христово и не отрекающуюся от Имени Христова ” , 3:8) Филадельфийскую и отжимающий на сторону “ теплохладную, нищую, слепую и нагую ” Лаодикийскую (“народоправческую ” – христианско-социалистическую) 3:15,17. Да сохранит нас Господь от сообщения с Лаодикией и да вселит в шатры Филадельфийские (“братолюбивые ” ), немноголюдные, но “ хранящие слово Господне и не отрекающиеся от Имени Его ” (Апок. 3:8).