Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов

Вскоре в Симонов монастырь вернулся из Белозерья монах Ферапонт (1331–1426), постриженный вместе с Кириллом и хорошо ему знакомый. Ферапонт занимался поставками провизии в монастырь и поэтому по долгу службы бывал в Белозерье. Места эти использовались, в основном, лишь для охоты и рыболовства и были очень слабо заселены. Началась колонизация этих дальних земель, и впереди нее шли именно монахи. С местным населением в таких случаях договариваться тем легче, чем его, этого населения, меньше. В Белозерье людей было мало, и колонизация шла без особо крупных конфликтов. Для местных жителей она постепенно вела к обмену политической свободы на экономическое благосостояние – потому что экономика всего края в результате всех этих процессов пошла резко вверх, край стал усиленно заселяться, и, само собой, многочисленные монастыри этого края стали первой жертвой. «Северная Фиваида» к 1530-м годам окончательно переродилась и выродилась в сеть промышленно-коммерческих предприятий во главе с центральной конторой в Кирилло-Белозерском монастыре. К тому времени этот монастырь, с его огромным количеством дочерних предприятий, станет вторым рыбопромышленником России после ТроицеСергиевой лавры (которая переродится еще раньше и еще сильнее).

Фиваида – это одна из областей в Египте, где монашество начиналось в IV веке, и поэтому ее имя стало синонимом монашеского рая. Белозерский край и вообще нынешняя Вологодская область на всем пространстве между городами Вологдой и Белозерском была «Северной Фиваидой» в течение всего XV века и до разгрома движения нестяжателей в 1520-е годы. И в течение этих лет далеко не все там шло гладко, но монастыри этого края, хотя и далеко не все, сохраняли традицию подлинного, а не внешнего монашества, то есть исихазма. В течение первой половины XV века эта традиция подвергалась разорению в монастырях, основанных монахами круга Сергия Радонежского, в Москве и ее окрестностях. Эпизод с духовным разорением Симонова монастыря тут был только одним из первых в длинном ряду. Столица исихазма переместилась в Белозерье, и Кириллу тут выпала роль нового Моисея в этом новом монашеском Исходе из Москвы, превратившейся в духовный Египет. Когда в XVI веке настанет черед и «Северной Фиваиде» превратиться в северный духовный Египет, столица монашества переместится еще дальше на север – на Соловки, где она и сохранится до самого раскола XVII века, который обернется огромным разорением всего русского монашества.

Показания свидетелей, как это обычно и бывает со свидетелями, путаются насчет того, когда именно Кирилл рассказал Ферапонту о своем видении – то ли еще в Москве, то ли только после прибытия на нужное место, – но, во всяком случае, выяснив у Ферапонта, что в Белозерском крае есть, где поселиться, он вместе с ним «по-английски» ушел из монастыря, ни с кем не попрощавшись.

Как видим, Кирилл не разделял популярной сейчас в некоторых монашеских кругах идеи, будто монах обязан оставаться в монастыре, даже если этот монастырь превратился в духовный Содом (даже пусть только духовный, а не телесный).

«Сотовая структура»

На указанном Богородицей месте Кирилл поставил крест и выкопал себе келью в землянке. Для него, естественно, не существовало никакого выбора, где жить, коль скоро именно это место ему было указано. Место это находилось на холме на берегу озера Сиверское. Тогда там был густой лес, и Кириллу приходилось трудиться, чтобы расчистить себе хоть немного места. Один раз его чуть не убило падающим деревом, и другой раз он чуть не сгорел, оба раза был спасен только чудом. Условия были вполне экстремальные, особенно для человека на шестом десятке, пусть и привычного к тяжелому физическому труду.

Ферапонт прожил вместе с Кириллом около года, но долее жить там не стал, и «кирилловская» версия причин этому кажется правдоподобной: он захотел несколько большего комфорта. Может быть, сказалось и то, что он был старше Кирилла лет на восемь, и ему уже было за шестьдесят. Есть еще «нейтральная» версия, которая просто никак особо не объясняет основание Кириллом и Ферапонтом двух разных монастырей на расстоянии 15 км друг от друга, а трактует это как дело естественное. Во всяком случае, монастыри получились дружественные. Когда Можайский князь Андрей, сын Димитрия Донского и собственник этих мест, упросил Ферапонта возглавить основанный им новый монастырь в Можайске, братия Ферапонтова монастыря выбрали себе на игуменство Мартиниана – воспитанника Кирилла Белозерского, которого тот принял в свою новую общину на Сиверском озере от его родителей-крестьян еще десятилетним мальчиком. Ферапонтов монастырь – это тот самый, который теперь особо известен собором с фресками Дионисия, выполненными в 1502 году, в последний из периодов духовного расцвета монастыря. Много позже в Ферапонтовом монастыре жил ссыльный патриарх Никон.