Жюльетта

– В третьей сцене, – сообщил Бернис, чтобы мы могли заранее представить себе весь спектакль и запомнить свои роли, – мы ляжем вот сюда, и нас будут возбуждать женщины, а два отрока присядут на четвереньки и подставят нам свои анусы, чтобы мы могли сосать им анус; кроме того, они должны целовать задницы двух других женщин, а те, в свою очередь, будут ласкать члены отроков. Что же до четверых чистильщиков, мы возьмем их на себя, ибо руки наши будут свободны.

– Следующая сцена будет происходить таким образом, – продолжал любезный кардинал. – Обе женщины, которые ещё не сосали нас, возьмут наши фаллосы в рот, а две других будут готовить четырех юношей к акту содомии: сократировать их языком, облизывать анус, словом, они должны сделать все, чтобы эти четыре копья взметнулись вверх и отвердели, и вот когда они раскалятся и задрожат от нетерпения, дамы смажут влажным языком наши отверстия и своими нежными пальчиками направят корабль в гавань; тем временем мы будем ласкать губами задние холмики наших отроков.

Все четверо копьеносцев оказались стойкими и неутомимыми и мгновенно отозвались на наши усилия. Каждую из двух дряхлых, побуревших от времени пещер они прочистили восемь раз кряду со всем юношеским пылом, но оба старых хрыча продемонстрировали дьявольскую выдержку, и эта операция оказала на них не большее воздействие, нежели все предыдущие – мы не заметили в них никакого намека на эрекцию.

– М-да, – пробормотал Бернис, – очевидно, придется прибегнуть к более сильным стимулам: возраст есть возраст. Пресыщенность прожорлива, и ничто не в силах удовлетворить ее аппетит, это вроде сильной жажды, которая становится тем сильнее, чем больше вы пьете холодной воды. Видите, Альбани точно в таком же состоянии, и все ваши старания не смогли ни на йоту приподнять его член. Но не будем отчаиваться – попробуем другие средства, которая Природа предлагает нам в изобилии. Вас здесь целая дюжина, разделитесь на две группы, чтобы в каждой было по два чистильщика, по два отрока и две женщины: одна группа займется моим старым другом, другая – мною. Каждый из вас по очереди будет ласкать нас языком, а потом испражняться нам в рот.

Эти омерзительные упражнения привели к тому, что морщины на органах наших престарелых клиентов несколько разгладились, и, вдохновленные этими безошибочными, хотя и слабыми признаками, они посчитали себя готовыми предпринять серьезную атаку.

– Шестую сцену осуществим следующим образом, – заявил распорядитель. – Альбани, который, на мой взгляд, возбужден так же, как и я, будет содомировать Элизу, а я займусь Жюльеттой; четверо чистильщиков, при помощи Олимпии и Раймонды, будут обрабатывать наши задницы, отроки же лягут на нас сверху и подставят нашим поцелуям свои члены и ягодицы.

Мы заняли свои места, но наши герои, обманутые в своих надеждах, слишком робко атаковали святилище, в нерешительности застыли перед входом и позорно отступили.

– Я так и думал, – в сердцах проворчал Альбани. – Мне никак не понять, почему вы так настаиваете на том, чтобы мы содомировали женщин! С мальчишками такого конфуза со мной никогда бы не случилось.

– Хорошо, давайте сменим мишени, – предложил посланник, – что нам мешает?

Однако исход нового натиска оказался ничуть не удачнее: нашим кардиналам ещё раз хорошенько прочистили задницы, но они, увы, так и не смогли сделать то же самое; ни ласки, ни поцелуи не принесли результата; их древние инструменты, вместо того чтобы расцвести, сжались ещё больше, и Бернис объявил, что они ничего не могут с собой поделать и будут вести баталию иначе.

– Милые дамы, – сказал этот выдающийся человек, – коль скоро, хорошее обхождение с вашей стороны ни к чему не привело, надо употребить более жесткие методы. Вы когда-нибудь видели, какой эффект дает флагелляция? Думаю, это нам поможет.

С этими словами он схватил меня, а Альбани вытащил откуда-то агрегат настолько странной конструкции, что он заслуживает подробного описания.