Жюльетта

– Напротив, мы очень благодарны графу за такое пояснение, – с живостью заговорила я, – Олимпии было весьма приятно услышать об этом, ибо от такого необыкновенного человека многое можно ожидать; со своей стороны, готова признать, что и меня глубоко тронуло то, что я узнала.

– Мы были бы тронуты ещё больше, – подхватила Олимпия, – если бы синьор продемонстрировал нам свою любимую забаву.

– Почему бы и нет, – ответил распутник, – у вас есть под рукой подходящий объект?

– Сколько угодно.

– Хорошо, но они, возможно, не обладают всеми необходимыми качествами.

– Что вы имеете в виду?

– Пациент должен быть истощен до крайности, безупречным в смысле поведения и безропотен, – объяснил Киджи.

– И вы можете найти все эти качества в одном человеке? – удивилась Олимпия.

– Разумеется, – уверил ее высший судейский чин, – мои тюрьмы полны такими людьми, и если хотите, менее, чем через час, я доставлю сюда пациента и все остальное, необходимое для того, чтобы вы получили это удовольствие.

– Вы можете для начала описать этот предмет?

– Молодая дама, лет восемнадцати, прекрасная, как Венера, на восьмом месяце беременности.

– Беременная! – восхищенно воскликнула я. – И вы подвергнете ее столь жестокому обращению?

– В худшем случае она погибнет, в сущности так оно всегда случается. Но мне так больше нравится. Вместо одного вы получаете два удовольствия: этот вид наказания называется «корова с теленком».

– Я уверена, что это несчастное создание ни в чем не виновато.

– Я два месяца гною ее в тюрьме. Её мать обвинила ее в воровстве, которое на самом деле устроил я, чтобы заполучить девицу. Ловушка была хитро задумана и сработала безупречно. Корнелия жива и здорова, хотя и сидит за решеткой, стоит вам сказать только слово, и я заставлю ее выделывать такие танцы на канате, какие и не снились ни одному акробату. После чего я распущу слух, что похитил ее из сочувствия, чтобы спасти от наказания, и, запятнав себя тем, что глупцы называют преступлением, я заслужу репутацию справедливого человека.

– Прекрасно, – сказала я, – однако вы оставляете в живых ее мать, и я боюсь, как бы она не узнала правду и не причинила вам больших неприятностей. Надежнее будет, если убедить, что она – соучастница дочери, или что-нибудь в этом духе.

– А вдруг в семье есть и другие члены? – предположил граф.

– Будь их даже двадцать человек, – заявила Олимпия, – мне кажется, личное спокойствие синьора Киджи стоит того, чтобы уничтожить их всех.

– Как вы ненасытны, люди, – вздохнул блюститель закона, – но я прошу вас не беспокоиться о моем благополучии, которое проистекает, из вашей похоти и вашего коварства. Между прочим, кроме матери у Корнелии есть брат, и я обещаю вам, что все трое умрут на ваших глазах, под пыткой, которую граф соблаговолил назвать источником моего удовольствия.

– Это как раз то, чего мы хотели, – кивнула Олимпия, – если уж вы зашли так далеко в своих кровожадных проказах, надо довести их до конца, ведь нет ничего хуже, чем остановиться на полпути. О, чёрт меня возьми, – застонала вдруг блудница, растирая себе влагалище прямо через платье, – я уже истекаю от восторга.

Киджи немедленно поднялся и пошел сделать необходимые распоряжения. Местом казни был избран маленький сад, окруженный густыми кипарисами и примыкавший к будуару Олимпии, и мы начали ласкать и возбуждать друг друга в ожидании необычного зрелища. Киджи и Олимпия были хорошо и давно знакомы, а Браччиани до этого дня не имел никаких дел с моей подругой, мне же были незнакомы оба мужчины. Поэтому княгиня взяла на себя труд сделать первые шаги: она сама раздела меня и, обнаженную, начала так и эдак поворачивать перед восхищенными поклонниками, потом они набросились на меня, но чисто в итальянском духе, то есть единственным объектом их внимания стал мой зад; они целовали и облизывали его, нежно щекотали и обсасывали отверстие, это продолжалось довольно долго, но они все никак не могли насытиться и вели себя так, будто забыли, что перед ними женщина. Только четверть часа спустя установилось некое подобие порядка. Браччиани слился с Олимпией, которая к этому времени также разделась, а я сделалась добычей Киджи.

– Не торопитесь, прелестное создание, – сказал мне гнусный развратник, прильнув лицом к моим ягодицам, – дело в том, что мои чувства от долгой привычки несколько притупились, и мне придется потрудиться, чтобы почувствовать твердость в чреслах. Это потребует времени и, возможно, утомит вас, в конце концов у меня может ничего не получиться, но в любом случае вы доставите мне удовольствие, а это, по-моему, все, о чем может мечтать любая женщина.

Произнося эти слова, развратник изо всех сил теребил и тискал свой инструмент и продолжал лобзать мой зад.