Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

— Я все время думаю о тебе, всюду вижу тебя. Посмотри, — сказал он, показывая на деревья, — эти ветки, эти веточки образуют на фоне сегодняшнего неба черты твоего лица и всего твоего существа. Ты знаешь, что я тебя люблю и все еще сомневаешься? Значит, ты так никогда и не сможешь определиться с тем, кого же ты предпочитаешь?

— Смогу, — отвечала она со вздохом и прошептала: «Люби».

Он улыбнулся. Они поехали дальше, он рассказывал ей о Версальском замке и о той тишине, которую изгнанники после отъезда оставляют в своих домах и садах.

— Это молчание, в котором кроется упрек, молчание безутешных. И из поколения в поколение любопытствующий чувствует себя не по себе в спальне, где смертное ложе еще ждет возвращения отсутствующего.

Слова эти призывали к задумчивости, и г-жа Зарагир, которой хотелось рассказать ему о своей беседе с г-жой Даже, не решилась сделать это и молчала. Они осмотрели замок и, как многие влюбленные до них, обошли Большой и Малый Трианоны.

— Прогуливаться по Версалю — это прогуливаться по стране любви, — сказал Луи Дювиль.

— Как хорошо вы все объясняете, — сказала она. — Все, что вы говорите, так легко понять. А куда поведете вы меня завтра?

— Завтра, увы, завтра мне надо возвращаться в Вальронс.

— В Вальронс, уже! Только бы вы привезли мне оттуда добрую весть. В ваше отсутствие я ни с кем не буду встречаться, запрусь у Даже и не буду никуда выходить. Они ведь не болтливы, правда?

— Не знаю, не знаю. Но не давайте им повода быть болтливыми. Не рассказывайте им о нас.

Г-жа Зарагир испугалась, что поступила неосторожно, и ей захотелось поскорее увидеть г-жу Даже, чтобы та подтвердила свою клятву молчать. Она пожаловалась на сильную усталость и попросила отвезти ее обратно:

— Мне надо отдохнуть перед ужином, а то вечером я не буду держаться на ногах.

В тот день г-н Даже, обедая с супругой, спросил о состоянии здоровья г-жи Зарагир.

— Ей лучше. Да, ей лучше, бедняжке, — отвечала г-жа Даже.

— Бедняжке? Почему бедняжке?

Г-жа Даже сделала вид, что не расслышала. Г-н Даже удивился, повторил вопрос, но она лишь сказала: «Нет, нет», покачав головой. Увидев, что он больше не настаивает, она подогрела его любопытство, дав понять, что ей известна некая тайна:

— Ах, если бы я знала!

— Если бы я знала что?

Г-жа Даже была тщеславна. И тщеславие у нее восторжествовало над верностью слову. По секрету она рассказала мужу все, что узнала от г-жи Зарагир, подведя в конце итог:

— Все очень просто: она хочет положить конец ссоре, которая омрачает ее счастье. Она любит мужа, бедняжка, и надо же, из любви к нему она ему же изменяет! Вот это роман! Какова история, а? Прочла бы в книге, ни за что не поверила бы! А что ты об этом думаешь?

Так г-жа Даже очень навредила г-же Зарагир.

— Думаю, что вся эта история весьма печальна, от начала до конца, — заявил г-н Даже. — Ты говоришь: «Надо же, из любви к нему она ему же изменяет!» Такое рассуждение в моих глазах не извиняет безнравственное поведение женщины, муж которой доверил ее нам. В данном случае укрывать ее, значит поощрять то, что она делает. Придумай какой-нибудь повод, приезд какого-нибудь родственника, но я требую, чтобы госпожа Зарагир переселилась из нашего дома куда угодно.

— Это невозможно! — отвечала г-жа Даже.

— Невозможно? Хочешь, я сам с ней объяснюсь?

— Нет.

— Тогда…?

— Тогда ты обрекаешь меня на мучительные страдания, — ответила она. И до самого возвращения г-жи Зарагир она проклинала строгость мужа.

— Наконец ты вернулась! Представь, какое невезение, я просто в отчаянии, — сказала она. — Дядюшка мужа приезжает в Париж на консультацию к врачам. Он всегда останавливается у нас, а у меня нет другой спальни для него, кроме твоей.

Вежливость г-жи Зарагир облегчила участь хозяйки дома.

— И не извиняйся, не в чем тебе извиняться. Когда приезжает твой дядюшка?

— Завтра. Была бы я одна, я послала бы его к черту, но я замужем и в этом вся беда. Обещай, что не обидишься на меня.

— А ты обещай, что никому ни слова не скажешь о том, в чем я тебе призналась нынче утром.

— Кому могу я сказать? Что ты! — ответила г-жа Даже.

Некоторые неприятности вызывают порой чувство стыда и одиночества, и г-жа Зарагир, отлично понимая причины, выдвинутые г-жой Даже, все же испытывала унизительную неловкость от того, что ей пришлось собирать чемоданы и срочно перебираться в гостиницу.

Вечер она провела с Луи Дювилем. Он пытался утешить ее:

— Не жалейте ни о чем, окружение Даже вам не подходит. Вы — моя тайна, мы будем жить скрытно от всех.

И г-жа Зарагир представила себя в романтическом ореоле печальной и любимой изгнанницы, и участь обездоленной жертвы показалась ей благостной.