Жюстина

Первой въехала немецкая дорожная карета, запряженная шестеркой лошадей, в которой находились господин и госпожа де Верней, Сесилия и Виктор, за ней следовала большая коляска, доставившая очень красивую женщину лет сорока, её дочь, восхитительное двадцатидвухлетнее создание, и ещё двух детей этой женщины в возрасти десяти и семи лет, рожденных от главы семейства. Мальчика звали Лили, девочку Роза, и не было, наверное, на свете детей краше, чем эта парочка. Два оставшихся места занимали двое молодых людей – двадцати и двадцати одного года, – сложенные как Геркулес и красивые как Амур, они были камердинерами господина де Верней. Дамы и дети сразу удалились в отведенные им комнаты, Жернанд представил Вернею д'Эстерваля и Брессака.

– Это наш очаровательный племянник, с которым ты ещё не знаком, – сказал брату Жернанд. – Обнимитесь, друзья мои: когда люди так похожи друг на друга, можно обойтись без церемоний. А этот любезный господин, – указал Жернанд на д'Эстерваля, – друг моего племянника. Это человек, в чьем доме я не советовал бы тебе останавливаться на ночлег, так как он убивает всех, кто к нему попадает… Ну ладно, ты доволен обществом, которое я тебе дарю?

– Я восхищён, – сказал Верней, обнимая д'Эстерваля, который не замедлил представить гостю свою жену и прибавил, что та, кто имеет честь приветствовать его, хотя и принадлежит к презренному полу, но обладает всеми злодейскими качествами мужчин.

– Вот это мне и нужно, друзья, – снова восхитился Верней, – я вижу, что в таком обществе мы проведем несколько приятных дней. Тут появились четверо ганимедов и осведомились, не требуются ли господину де Вернею их услуги.

– Разумеется, – оживился Верней, – поездка меня возбудила, уже два часа, как мой член торчит, как у дьявола. Поглядите, – продолжал он, выкладывая на стол инструмент устрашающих пропорций. – Я иду за вами, дети мои, а эти господа, надеюсь, не обидятся, если я пролью немного спермы, прежде чем получше познакомлюсь с ними.

– Позвольте моей жене помочь вам, сударь, – почтительно сказал д'Эстерваль, – никто лучше неё не знает толк в таких делах, и её воображение придется вам по вкусу.

– Охотно, – сказал Верней, – я не обижусь, если к нам присоединится юная дева, которая нас встречала. Кстати, кто она?

– Это Жюстина, дядя, – ответил Брессак, – образчик добродетели, чрезвычайно сентиментальная особа, чьи нравы и злоключения составляют удивительно яркий контраст с нашими принципами. Жернанд сделал её чем-то вроде горничной и наперсницы своей супруги, они вместе плачут, молятся, они утешают друг друга, а мы с удовольствием топчем их.

– Восхитительно, восхитительно! Черт побери, братец, скорее зови сюда эту девушку, я с ней побалуюсь.

– Но, дядя, – вмешался Брессак, – мне кажется, вам лучше подняться к мадам де Жернанд: там соберутся все предметы, которых вы пожелаете, и ваше извержение будет более приятным.

– Мой племянник прав, – согласился Верней, – но он не знает, что больше всего я желаю познакомиться с ним лично. С этим он увел Брессака в соседний кабинет, поцеловал его, спустил с него панталоны, облобызал седалище, помассировал член, совершил содомию, попросил то же самое сделать с ним и при этом не потерял ни капли семени. Затем, вернувшись к компании, в выспренных выражениях воздал племяннику хвалу.

– Полюбуйтесь, что он со мной сделал, – сказал Верней, потрясая громадным фаллосом и ласково поглаживая его. – Я бы, кажется, изнасиловал самого Господа, окажись он здесь. А теперь, братец, навестим твою супругу, я возьму с собой эту даму, – он указал на Доротею, – девицу, которую вы зовете Жюстиной, и парочку педерастов – этого мне хватит. Моя сперма, как вы видите, цела, – при этом он показал, как из багровой головки медленно выкатилась капля белой жидкости, – достаточно небольших усилий, чтобы она брызнула на десять шагов; ещё немного, и я бы сбросил все это в задницу племяннику, но нас ждут другие дела…

– Ты не хочешь сначала позавтракать? – спросил Жернанд.

– Нет, мы поели перед отъездом, и я не хочу забивать свое воображение едой, а вот после мы возместим все, что я потеряю. Вернувшаяся Жюстина сказала господину де Верней, что несмотря на крайнюю слабость, которую чувствует госпожа, потеряв всего лишь час назад шесть чашек крови, она, подчиняясь желаниям супруга, готова принять посетителей.

– Ага, ты недавно пускал ей кровь, – заметил Верней, – ну что ж, тем лучше! Я безумно люблю, когда она в таком состоянии. Подойдите ближе, девушка, – кивнул он Жюстине и сразу задрал ей юбки и ощупал ягодицы, – я бы очень хотел увидеть вашу попку, которую заранее считаю великолепной. Господа, – продолжал он, обращаясь к Жернанду, Брессаку и д'Эстервалю. – а вас я приглашаю посетить мою жену. Простите, что я не представил вас, но не сомневайтесь в её покорности, поэтому прошу не церемониться.