Жюстина, или Несчастья добродетели

Но если Жюстина, чтобы противостоять этой философии, не имела мощи разума, отличавшего ее хозяев, она иногда находила в своем сердце такие слова и мысли, которые ставили в тупик даже их. Так однажды случилось, когда д'Эстерваль в очередной раз смеялся над ее любовью к добронравию и внушал ей всю нелепость так называемой добродетели.

— Да, сударь, я это знаю, — сказала она с горячностью всей своей непорочной души, которая часто стоит больше, нежели сила разума, — да, я знаю прекрасно, что добронравие плодит лишь неблагодарных, но я скорее готова страдать от несправедливости людей, чем от угрызений своей совести[47].

Такие разговоры велись в этом обществе, извращенные нравы которого все еще не могли, как мы видим, подавить в нашей героине благостные принципы ее детства, когда в гостиницу приехали какие-то люди.

— Ну, эти не принесут нам большой прибыли, — заметил д'Эстерваль, — а вот хорошенькая доза сладострастия нам не помешает, я уже чувствую прилив крови в чреслах.

— Что это за люди? — спросила Доротея.

— Одно несчастное семейство: отец, мать и дочь. Первый еще силен, и, надеюсь, тебе понравится. Мамаша… да вот, взгляни в окно: лет тридцать, не больше, белая кожа, хорошенькая фигурка; что до дочери, то это красавица… лет тринадцати, посмотри, какое у нее очаровательное лицо. О Доротея, какой это будет оргазм!

— Сударь, — сказал вошедший отец, с почтением обращаясь к хозяину, — прежде чем остановиться у вас, я считаю своим долгом предупредить вас о нашем бедственном положении, а оно таково, что мы не сможем заплатить вам, какова бы мизерна ни была плата. Мы родились не для несчастья, моя жена получила небольшое наследство, я тоже имел кое-что, но ужасные обстоятельства нас разорили, и теперь мы направляемся в Эльзас к родственнику, который обещал нам помочь, а по дороге рассчитываем на милосердие хозяев постоялых дворов.

— Несчастье… О д'Эстерваль, — шепнула Жюстина на ухо хозяину, — я уверена, что вы их пощадите.

— Жюстина, — сказал жестокосердный хозяин, — проводите гостей в комнату, а я займусь ужином.

И Жюстина, подавляя горькие вздохи, Жюстина, которая судя по полученному распоряжению' сразу поняла, что участь этих людей будет не легче, чем всех остальных, провела бедное семейство в предназначенное им роковое место.

— Несчастные, — заговорила она, как только они устроились, — ничто не может спасти вас от злодейства людей, к которым вы попали, даже не пытайтесь выйти отсюда, потому что теперь это уже невозможно. Но только не засыпайте: разбейте, сломайте, если сможете, решетки на окне, спуститесь во двор и бегите с быстротой молнии.

— Как? Что вы говорите?.. О небо! таких несчастных, как мы… Что же мы сделали, чтобы пробудить ярость или алчность людей, о которых вы говорите? Нет, это невозможно!

— Нет ничего более возможного, спешите: через четверть часа будет поздно.

— Но если даже я попытаюсь, — с отчаянием сказал отец, подойдя к окну, — если я последую вашему совету, этот двор… вы же видите, он окружен стеной, и мы все равно будем в западне… Ну хорошо, мадемуазель, если вы так любезно предупредили нас, если наша несчастная судьба вас заботит, попробуйте раздобыть нам оружие: это будет честное и надежное средство, большего нам не надо…

— Оружие? Не рассчитывайте на него, — ответила Жюстина. — Достать его вам я не в состоянии. Попытайтесь бежать — это все, что я могу вам посоветовать; если у вас не получится, не вставайте с ваших кроватей, не спите, может быть, это убережет вас от люка, который должен сбросить вас вниз. Прощайте, не просите у меня большего.

Невозможно представить отчаяние несчастного отца. Как только Жюстина ушла, он крепко обнял жену.

— О милая моя! Как жестоко преследует нас рок! Но возблагодарим небо за то, что оно положит конец нашим несчастьям.

И все трое разразились горючими слезами. Что касается д'Эстерваля, приникнув к щели в стенке, он следил за происходящим со злодейским спокойствием и усердно мастурбировал при виде этой сцены.

— Прекрасно, — похвалил он Жюстину, остановив ее, — ты очень хорошо вела себя на сей раз; теперь подойди и приласкай меня, мой ангел, дай мне твою красивенькую жопку, прижми ее к моему члену. Этот спектакль превзошел все мои ожидания.

Он снова прильнул к смотровой щели, и тут взрыв отчаяния за стенкой сменился тишиной, которая, очевидно, предвещала решительные действия.

— Пойдем, — торопливо сказал д'Эстерваль, — пора за дело.

— О сударь, они же не ужинали.

— Все равно они не заплатят за ужин, до он им и не требуется: разве нужны силы для мирного и быстрого путешествия, которое им предстоит?

— Что такое! Неужели вы не пощадите этих несчастных..?

— Пощадить их? Чтобы я их пощадил? Но это же самые лучшие жертвы для распутника, и просто грех упустить их.

Они спустились вниз и нашли Доротею, самозабвенно предающуюся мастурбации в предвкушении злодейства, которое она собиралась совершить. Чтобы наша героиня не увидела, как действует люк, ее заперли в одну из комнат, за ней пришла служанка, когда весь пол, вместе с паркетом, рокового помещения целиком оказался в подвале.