Жюстина, или Несчастья добродетели

— Их бесчисленное множество, дитя мое. Не надо думать, будто сильнее всего волнует распутника женская красота, гражданские и религиозные законы считают обладание женщиной чем-то греховным, доказательством служит тот факт, что сила нашего возбуждения прямо зависит от степени греховности этого обладания. Человек, который сношает чужую жену, украденную у мужа, или дочь, похищенную у родителей, всегда получает больше удовольствия, нежели муж, который спит со своей женой; чем законнее узы, которые мы разрушаем, тем сильнее наша похоть. А когда речь идет о матери, сестре, сыне или дочери, к удовольствию прибавляются новые краски. Тот, кто испытал это, знает, как важно увеличить препятствия, чтобы получить дополнительное удовольствие, преодолевая их. Ну а если преступление питает наслаждение, то оно само по себе может быть наслаждением. Стало быть, в преступлении есть сладость, ведь то, что придает блюду вкусовые качества, не может быть лишено этих качеств. Таким образом, когда я похищаю девушку для себя, это доставляет мне живейшую радость, но, когда я делаю это для кого-то другого, мое удовольствие возрастает за счет удовольствия того, кто ею наслаждается. Кража часов, кошелька и так далее приятна в такой же мере, и если я приучил свои чувства волноваться при похищении девушки, такое же сладострастное ощущение я испытаю при краже часов, кошелька и т. д. Вот что объясняет фантазию многих добропорядочных людей, которые воруют без всякой необходимости. В этом нет ничего неестественного: люди получают громадное удовольствие от всего, что считается преступным, или благодаря воображению делают простые наслаждения настолько преступными, насколько это возможно. Таким путем они добавляют к своему наслаждению порцию соли, которой ему недоставало и которая необходима для полного счастья. Я понимаю, что такие рассуждения заводят очень далеко, быть может, я докажу это тебе очень скоро, Жюстина, но что из того? Самое главное — насладиться. Например, подумай, есть ли что-нибудь более естественное, чем утехи, которым я предаюсь в твоем обществе? Однако ты противишься этому, ты твердишь, что я злоупотребляю своими правами, что я проявляю самую черную неблагодарность, когда тебя насилую. Но мне на это наплевать, я разрываю все узы, которые сдерживают глупцов, я принуждаю тебя исполнять самые грязные мои желания и самое простое, самое монотонное удовольствие превращаю в неземное блаженство. Так покорись мне, шлюха, покорись! И если когда-нибудь ты придешь в этот мир в образе сильного существа, пользуйся всеми своими оравами и тогда узнаешь самое сладостное, самое живое из всех удовольствий.

Закончив лекцию, Ролан накинул на шею Жюстины шелковую петлю и, вторгшись в ее зад, затянул ее настолько, что девушка потеряла сознание. И что же? Он испытал оргазм и, не думая о последствиях, преспокойно удалился.

Прошло шесть месяцев с того дня, как наша героиня попала в этот замок и время от времени служила гнусным утехам хозяина, и вот однажды вечером он вошел в ее темницу в сопровождении Сюзанны.

— Мне кажется, Жюстина, — начал монстр, — что я давно не водил тебя в ту пещеру, которая так напугала тебя, поэтому вы обе пойдете со мной, но вернется обратно только одна: кто это будет — решит жребий.

Жюстина встала, бросила тревожный взгляд на подругу, увидела в ее глазах слезы… Палач зашагал вперед, они пошли за ним.

Как только они вошли в подземелье, Ролан некоторое время смотрел на них злобно прищуренными глазами, потом еще раз с удовольствием повторил приговор, подчеркнув, что в живых останется только одна.

Он уселся в кресло, поставил девушек на колени прямо перед собой и приказал:

— Теперь по очереди вы будете стараться разочаровать этот парализованный кусок мяса, и горе той, которая вдохнет в него энергию!

— Но это несправедливо, — возразила Сюзанна. — Пощаду должна получить та, которая сильнее возбудит его.

— Ничего подобного, — ответил Ролан, — ведь чем выше женщина поднимет мой член, тем сладостнее будет для меня ее смерть: я стремлюсь только к тому, чтобы увеличить дозу своего сладострастия. К тому же, если я окажу милость той, которая скорее приведет меня в нужное состояние, вы обе возьметесь за это дело с таким жаром, что заставите меня извергнуться до того, как я успею задушить одну из вас, а этого я как раз и не хочу.

— Это значит вы творите зло ради самого зла, сударь, — заметила испуганная Жюстина. — Вы должны стремиться только к увенчанию своего экстаза, и если вы придете к этому без преступления, зачем осквернять себя им?

— Потому что только так я могу с наслаждением излить мою сперму, и для этого я спустился в этот подвал. Я знаю, что испытаю оргазм и без этого, но мне доставляет изощренное удовольствие поступать именно таким образом.

Для начала он выбрал Жюстину; он заставил ее одновременно ласкать себе член и задний проход, а сам гладил ее прекрасное тело.