Живая мишень

Жасмин взяла конверт из дрожащих рук служанки. Две молодые женщины тихо поднялись и растаяли в тени изящного сводчатого коридора. Она разрезала конверт ногтем и вынула две рукописные страницы. После прочтения опустила руку на огромное плечо Ичи.

— Да? — вздрогнул он, отвернувшись от картины.

— Прощальное письмо, Ичи-сан. Он написал его жене и детям.

Ичи увидел в ее глазах слезы горя.

— Очень сочувствую вашей боли, — проговорил он.

— Так же и твоя жизнь закончится, Ичи-сан. Это письмо напоминает мне твою живопись. Когда-то тебе придется оставить свою картину.

— Да, — заявил сумоист, — этот американец хороший человек. Он стойко перенес тяжкие мучения.

— О господи, — всхлипнула Жасмин, скрывая письмо в складках своих одежд, — да кто из нас не терпел мучений?!

45

Рэгд-Кис

Комар, который укусил Стокли в шею, теперь превратился всего лишь в маленькое красное пятнышко на левой ладони. В его правой руке сейчас был девятимиллиметровый пистолет покойного лейтенанта Пепе. А в самом «Глоке», в свою очередь, было тринадцать пуль со смещенным центром тяжести. За поясом у Стока хранился запасной магазин. Его глаза, нос, горло — все разъедал проклятый едкий дым горящего каучука и бензина. Он подкрался к тлеющему кусту пальметто и отломил обугленную ветвь. Мангровые деревья почернели от огня.

На поверхности воды — ничего, кроме лужиц горящего топлива и нескольких дымящихся спасательных жилетов.

— Росс! — зашипел Сток, все еще не рискуя встать в полный рост. — Эй, Росс! Что ты там натворил? Где ты, приятель?

Он подождал, уже не надеясь услышать ответа. Да, Росс скорее всего был там, на носу, с автоматом в руках. Навострив уши, он услышал, как дружище Сток кричит и колотит по днищу катера пистолетом, потом с громким плеском запрыгивает на борт. Росс мысленно сосредоточился на происходящем.

Тем временем Ножницы прокрался вдоль берега, подобрался к надувной лодке сзади и удобно расположился за мангровыми деревьями, чтобы выстрелить.

Ножницы положил гранатомет на разветвление одного из деревьев. Внимательно приглядываясь к лодке, он думал, куда бы пальнуть. Скорее всего, его взгляд упал на канистры, полные бензина. Да. А может, Ножницы решил грохнуть Росса прямо между лопаток. Медленно нажал спусковой механизм. Росс, возможно, тряхнул головой в эту последнюю секунду, пытаясь сконцентрироваться и выйти из оцепенения, выбраться из паутины морфия, и вдруг за его спиной — ЩЕЛК-УУХХХ!

Черт бы тебя побрал, Росс!

«Это ведь ты все по рекам шастал, а я был летчиком!..»

— Ну ладно, гад, держись! — закричал Сток, не желая больше скрываться, и вскочил на ноги. — Я иду за твоей шкурой! Что, хочешь выстрелить еще? Ну так стреляй! Потому что это будет твой последний выстрел!

Он стоял на берегу во весть рост, тяжело дыша от ярости.

Сток заметил следы засохшей крови на листьях и ветвях мангровых деревьев у воды, в том месте, где Ножницы, должно быть, целился из ручного гранатомета в Росса. Что-то блестящее попалось ему на глаза — какое-то пятно на корне, торчащем над его головой. Он дотронулся до этого пятна и отдернул руку, поняв, что это такое. Свежая кровь. Так значит, Фанча успела и его полоснуть, когда он резал ее. Во время борьбы. Вырвала на секунду из его рук ножницы, а может, хватанула по его роже ногтями. Неважно. Это уже что-то.

Теперь Сток успокоился — он знал, что ему нужно делать. Идти по кровавым следам.

Он шел вдоль берега несколько минут. А потом увидел более свежую кровь на ветви пальмового куста и двинулся в сторону зарослей. Он теперь крался, приостанавливаясь через каждые двадцать секунд, чтобы прислушаться к шорохам. Гудела мошкара, чирикали птицы. Квакали древесные лягушки. Крабы стремительно носились по песку. Солнце взошло высоко и уже припекало. «Жара и мошкара». А вот и еще свежая кровь в кустах на высохшей от росы траве, где он присел. Да где же ты, Ножницы? Неужто решил вернуться на свое корыто?

Да, точно. Он наверняка идет к своей лодке. Он сам бы так и поступил. У этого Родриго, судя по всему, котелок варит безотказно.

Вот он улыбается в предвкушении выстрела из гранатомета, но что-то настораживает его — как раз перед тем как он нажимает спусковой механизм. Что же тут не так? Ах да. На этой черной резиновой плоскодонке нет большого черного парня — только белый. Вот в чем загвоздка. Вроде бы он не видел по пути здоровых черных парней, пока крался вдоль берега — так где же этот здоровяк, черт бы его побрал? Значит, он в воде. Спрыгнул с лодки и тихонько поплыл вдоль канала. Точно, подумал Ножницы, этот черный громила поплыл к его катеру.

Сток был рад, что так предусмотрительно снабдил Фанчу заряженным пистолетом.