Живи и давай жить другим

– Нет, он не страдал. Просто отключился. Даже не успел ничего понять.

Он отсоветовал Афре приезжать во Францию, обещал позвонить позднее еще раз, чтобы сообщить, как обстоят дела, и отключил мобильник.

– Так, а теперь шампанского, господа. Ведь мы этого и желали? Значит, нужно широко отпраздновать успех.

Ваутер пожелал – до шампанского – сделать самый трудный телефонный звоночек, а именно своей жене.

– А уж потом напьюсь вволю, – объявил он.

Ваутер и Йост согласовали свой рассказ, потренировались разок, после чего разошлись в разные стороны звонить женам. Звонили одновременно и не слишком далеко друг от друга, чтобы на заднем плане была слышна одна и та же история.

Йосту одинаково легко и соврать, и сказать правду, а Ваутер в этом не силен. У него постоянно потеет лоб. Сам я тоже чувствовал себя не совсем свежим. Через минуту-другую оба почти одновременно отключили мобильники, Ваутер со вздохом, Йост с ухмылочкой.

После бутылки шампанского и двух бутылок белого вина мы свое отстрадали и вернулись к прежним разговорчикам.

– Для мертвеца ты еще способен принять хорошую дозу, Артурчик.

Чтобы окончательно не опьянеть, мы занялись каждый своим делом. Я забрался на заднее сиденье автомобиля и как можно старательнее, но все-таки бездарно замаскировался под Луи Моллема. Ваутер и Йост высадили меня у дверей маленькой гостиницы в ближайшей деревне и отправились в мотель, дабы сообщить его владельцам печальное известие о моей кончине.

И вот я с приклеенными усами, в фальшивых очках очутился в крошечном гостиничном номере на юге Франции. Бородавку я еще не налепил. Не хочу изображать из себя пресыщенного эстета, но все время вспоминаю цитату из Тургенева, которую когда-то запомнил наизусть, чтобы покрасоваться перед друзьями:

«Хочешь быть спокойным? Знайся с людьми, но живи один, не предпринимай ничего и не жалей ни о чем. Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать».

Примерно так я поступал последние двадцать пять лет, а чтобы следующие двадцать пять лет делать то же, в улучшенной форме, впервые в жизни приложил некоторые усилия. Не могу сказать, что я всегда был уверен в успехе моего замысла. Безделье тоже часто признак сомнения.

123

На следующее утро, в половине девятого, кто-то постучал в дверь моего номера.

– Вставайте, господин Моллема, у меня для вас новости, которые не дадут вам спать. Невеселые новости.

С тяжелой головой и мерзким вкусом во рту я открыл дверь.

На меня с неодобрением смотрели Ваутер и Йост. За их спинами маячил испуганный хозяин гостиницы.

– Чтобы производить не слишком дурное впечатление, нужна как минимум чистая футболка. А твои приклеенные усы сбились набок, будто показывают половину одиннадцатого, – отчитал меня Ваутер.

– Что случилось? – прохрипел я.

– Выкладываю сразу: этот болван Хюммел со своей труповозкой врезался в трактор. Видимо, на нервной почве.

– В трактор?

– Да, в трактор. Ему пришлось на время выехать из сарая, чтобы туда можно было поставить молотилку, и он врезался в подъехавший из-за угла трактор.

– И что теперь?

– Теперь едем оценивать причиненный ущерб. Но желательно не в этой футболке.

Через десять минут мы уже сидели в машине, направляясь в сторону ушибленной труповозки.

В машине Ваутеру позвонили. Он соединился, но тут же повернулся и рукой зажал мне рот. Звонила Афра. Она собралась во Францию.

– Э-э-э… дорогая, понимаю, ты хочешь приехать. Сюда уже едет похоронщик из Нидерландов. Он должен кое-что оформить, чтобы увезти Артура. Разные процедуры и бумаги, да. Я точно не знаю, когда это произойдет и где. До тех пор тебе лучше подождать дома. Я сразу позвоню, как только узнаю, куда тебе ехать. Ты как себя чувствуешь?

Через две минуты он разъединился и испустил вздох облегчения.

– Господи, парни, мы угодили в довольно странный кинофильм.

– Весело, а? – глупо ухмыльнулся Йост.

Через четверть часа мы нашли этого невезучего придурка, Этьена Хюммела.

– Правда-правда, я ничего не мог с этим поделать. Я его не видел, а катафалк такой длинный.

– Хватить ныть, Хюммел. Разумеется, ты мог что-то сделать. Например, раскрыть глаза пошире. Ведь не первый раз за рулем этой штуки, и трактор не заметить нельзя, – прошипел Йост.

Хюммел продолжал лепетать что-то неразборчивое, его голова безостановочно моталась на потной шее.

На черной блестящей машине красовалась огромная вмятина. Специальный свинцовый гроб для международных перевозок трупов отделался, к счастью, несколькими царапинами.

Ваутер спросил, куда девался трактор.

– Уехал, с ним все в порядке. Ну да, получил одну малюсенькую вмятинку, но на нем их уже столько, что одной больше или меньше роли не играет. Я дал мужику сотню, чтобы от него отделаться.

– Очень хорошо, Этьен, снова узнаю вас, – сказал Йост. – И знаете что? Эту сотню мы вам вернем. Разумеется, если вы не натворите новых глупостей.