Живи! Разговор с самоубийцей

- Я только и делал, что прокручивал все ситуации, как все это случилось: еще неделю назад у тебя все было, а теперь нет ничего. И работа была, я спокойный был, денег хватало, и меня все уважали. И вдруг — нет ничего. Семьи нет, работы нет, с родителями разругай­ся, лишился жилья. Хорошо хоть мастерская оставалась, в которой я стал жить. Я могу с полным правом говорить: «Не дай Бог никому такого кризиса, но, уж если пришел, это не конец света — из него можно выбраться».

Сразу получилось взять себя в руки и двигаться или были периоды отчаяния, когда дух падал?

Ну, было, конечно, когда я вопил и кричал: «За что именно мне так больно?» Естественно, всегда будут эти метания. Но надо, чтобы ты понимал даже во время этого крика, что слабину даешь. На самом деле, за этим криком нет правды.

Я и напивался. Думаю, надо как-то за­глушить. Но я не могу находиться долго без работы мозгов. А когда ты пьяный, они же не работают. Ну, там час, два ты побудешь в этом состоянии, заснешь, проснешься, потом так фигово. Во-первых, ты себя ненавидишь за все это, а во-вторых, тебе не хочется про­сто — ну и понимаешь, что это не выход. Тут еще осознание чисто мужское: я мужик; что, я не смогу выбраться? Зачем я тогда нужен во­обще? Если ты мужчина, ты обязан выбраться из этого.

- А если женщина попала в такую си­туацию?

Женщина? Трудно, конечно, предста­вить такую ситуацию. Женщина — она либо дочка, либо мать, ей как-то все-таки легче, мне кажется. Она все-таки более защищена. Но если уж она в такой ситуации, как я, оказалась, в принципе — тот же путь. Путь мужества. Женщина тоже должна обладать этим качеством. Иначе не выстоять.

Когда появилось состояние благо­дарности за ту ситуацию?

Благодарность сразу появилась и по­степенно нарастала. Конечно, я потом сказал с полным осознанием: «Слава Богу! Слава Богу, что я был с Богом!» Слава Богу, что мне батюшка попался, который меня выслушал и понимал, что со мной происходит. Но он очень деликатно это делал. Не сидел со мной, не говорил: «Как бы тебе помочь, что бы нам сделать?» Нет. Он понимал, что со мной происходит. Меня нужно было просто укрепить, чтобы я почаще в храм ходил. И помог в том, что благословил меня на новое занятие.

А сразу у Вас поменялось отноше­ние к ситуации? Что с собой сделать, чтобы поменять это отношение, чтобы не уйти со­всем в отчаяние?

Может быть, поможет воображение или представление того, что ты сейчас в пу­стыне, но ты должен понимать, что там вы­ход есть. Пустыня кончится обязательно. Нет ничего бесконечного на земле.

Тут главное — не вешать нос. Обязательно выберешься. Обязательно. Ты все-таки не совсем один. Есть и друзья, и окру­жение, и соседи, и какие-то знакомые или еще какие-то люди появятся. Уж я не говорю про храм, про церковь. Вот в нашем приходе есть человек. У него дом сгорел. И сам он больной, и дочка у него тоже в больницу по­пала. Вот он стоял, не стесняясь, просил по­мощи, и ему помогали. Я не помню, сколько он стоял. Но где-то и жилье нашлось, кто-то его приютил, и сейчас он уже не стоит, не просит. Значит, наладилась жизнь. Бог ни­кого не оставит.

«Если все тебя бросили...»

В 25 лет я стала жить «гражданским браком» с Алексеем, он старше меня на 5 лет. Все было хоро­шо, «гражданский муж» любил меня. Я заберемене­ла в 28 лет, и на 7 месяце узнала, что у «мужа» есть любовница, младше меня на семь лет. Прочитала смс в его телефоне: «Сладкий, ну, что, тебя ждать сегодня?» И он уезжал, говорил, что дела, и всякие отговорки, приезжал утром...

Чтобы спасти свой брак, я не показывала виду, что знаю о ней, стирала ему, готовила по пять разных блюд на дню, дома чистота, все наглажено, накрахма­лено... И пожаловаться некому, поплакаться: я сама из детдома.

Когда я была в роддоме, он привел ее в наш дом: соседка зашла вечером — он, не стыдясь, от­крыл дверь — любовница выходит из ванны в моем халате... Ну, это все мелочи. Доченька родилась бес­покойная, плакала по ночам, он, ссылаясь на то, что не может выспаться (у нас была однокомнатная квартира) уезжал якобы к другу, к брату ночевать. Я все терпела, потому как хотела, чтобы у ребенка был отец, всячески пыталась сохранить наш брак. Он ча­сто оскорблял меня, что я тупая, страшная, толстая (я поправилась после родов на 10 кг), что жёны его друзей всегда хорошо выглядят, хорошо одеты, а я деревенщина детдомовская. Он стал поднимать на меня руку: не так приготовила, не так положила, ребенок орет — заткни его. Стал выгонять из дома, а мне некуда идти — я плачу, на коленях молю его не выгонять нас на улицу.