Живодерня

Но пришелец на какую-то долю секунды опередил Чукчу, молниеносным отработанным движением ноги выбив оружие, прежде чем Чукча успел навести на него пистолет. Но Чукча изловчился схватить подвернувшийся под руку табурет, намереваясь садануть им по голове человека… Но не попал. Табурет грохнулся об пол, и у него отлетела ножка. Гремя множеством костей, как горный обвал, на пол обрушился скелет. Подоспевший Харя, расставив руки, бросился на пришельца, пытаясь поймать его в охапку, но ловкий человек вывернулся из объятий Хари и нанес ему ногой мощный удар в живот. Харя, охнув, схватился за ушибленное место. Чукча попытался ногой ударить человека, но тот, перехватив ногу и вздернув ее для удобства повыше, сделал ему удар в пах между ног, отпустив уже ненужную конечность, повернулся спиной и нанес заключительный удар каблуком с отмашкой по лицу. Голова Чукчи дернулась по ходу движения ноги, и он, развернувшись на сто восемьдесят градусов, рухнул со всего маху, стукнувшись лицом о подлокотник, сполз на пол, оставляя на светлой драпировке дивана кровавую дорожку.

Но толстому непробиваемому Харе удалось очухаться. Мотая головой и мыча, он схватил с пола первое, что попало под руку, не выбирая. Это оказался соскочивший с подставки скелет.

Держа за бедренную кость и размахивая скелетом как плетью, громила двинулся на противника. Скелет человека оказался сейчас смертоносным оружием в могучей руке.

Но пришелец тоже оказался не с пустыми руками. Неизвестно откуда у него оказались нунчаку. Он закрутил ими, отбивая удары костей. Харя с остервенением бил скелетом куда попало, стараясь достать человека тяжелым черепом. Но пришелец ловко уворачивался или отбивал летящие со всех сторон кости. Удавалось это не всегда, потому что опущенный сверху скелет падал как ныряльщик, выставив вперед руки; и в полете кости иногда стукались друг о друга, меняя траекторию.

Преследуя какой-то свой план, пришелец отскочил от окна, оказавшись за спиной изумленно следившего за этим побоищем Ильи. Но Харя не растерялся перед ловкостью соперника. Своими мягкими сильными руками, не выпуская бедренную кость, он вдруг схватился за подлокотники кресла – Илья увидел перед собой потную и красную от натуги физиономию Хари. Он по-животному замычал и вдруг огромным усилием вместе с привязанным Ильей двинул кресло к стене, туда, где должен был, по расчетам Ильи, стоять смелый человек с нунчаку.

Сзади раздался стон. Харя двинул кресло снова и снова… вдавливая непрошеного гостя в стену.

Не обращая внимания на протесты и вопли со стороны Ильи, стал бить через его голову скелетом. Илья не знал, попадает ли Харя по находящемуся за его спиной человеку. Он думал только о том, как бы уберечь от града костей свою голову. Харя был в бешенстве. Он не видел ничего вокруг и только лупил, лупил…

В коридоре раздались два сухих пистолетных выстрела. Харя остановился, повернул голову к двери. И тут Илья ощутил, что его кресло сдвинулось в сторону отвлекшегося толстяка. Харя тут же с огромной силой вдвинул кресло назад… Но поздно. Невредимым изворотливый человек выскочил с другой стороны кресла настолько быстро, что Харя не сориентировался. Он только оторвал руки от подлокотников и успел повернуться огромным корпусом к сопернику, и сделал это как раз вовремя, получив боковой удар ногой в пах и еще один, красивый, в прыжке с разворотом всего туловища на триста шестьдесят градусов окончательный удар, который на японском языке называется тобиуромаваси. Каблук десантного сапога вышиб Харику челюсть, из открытого рта вслед за пролетавшей ногой брызнули слюни и кровь; падать Харя не спешил, а так и остался на месте, держа за бедренную кость рассыпавшийся по полу скелет.

Но человек повел себя странно: произведя удар и снова вернувшись в стойку, добивать Харю он не стал, а так и оставил его стоять, словно громом пораженного. Сам же как ни в чем не бывало вышел в коридор, откуда все еще слышались голоса и шум потасовки.

Несколько секунд постояв на месте, Харя сделал два явно неосознанных шага в сторону, повернулся к Илье и, конвульсивно вскинув вверх руки, будто увидев своего старого друга, повалился на него, сгребая по пути светильник… Лампа, пискнув, взорвалась, а Харя, обняв одной рукой Илью, сполз по нему вниз, оказавшись безжизненной кудрявой головой у него на коленях. Жирная рука Хари покоилась на груди Ильи, и создавалось впечатление, будто Харя, стоя перед Ильей на коленях и положив голову с блаженно закрытыми глазами ему на ноги, взывает к любви и милосердию… Из открытого его рта на брюки Ильи стекала тоненькая и тягучая струйка кровавых слюней, и Илье было противно.

Он, с отвращением и ужасом глядя на окровавленное лицо Хари, решительно не представлял, что делать, не замечая костлявой руки скелета, заброшенной ему за плечи, и казалось, что обвисший скелет бережно обнимает Илью.