Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

Имя профессора патологии и терапии Московского университета упоминает Толстой на страницах «Войны и мира». Заболела Наташа Ростова, и домашние сбились с ног, вызывая для неё лучших московских докторов: «Как бы переносил граф болезнь любимой дочери… ежели бы он не имел возможностей рассказывать подробности о том, как Метевье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров ещё лучше определил болезнь».

Как знать, быть может, именно доктору Мудрову обязана наша отечественная словесность тем, что именно он лечил младенца Пушкина?! И делал то гениально, не дав угаснуть будущей великой жизни. А ведь смертность, особенно детская, была в те времена поистине чудовищной: Надежда Осиповна Пушкина имела горечь потерять пятерых своих детей в раннем их детстве…

Вот чем объясняется её материнская благодарность и её дорогой подарок! Увы, она не в силах была лично вручить чудесному доктору портрет его бывшего маленького пациента, и нынешнее творение сына, уже прославленного поэта, – роман «Евгений Онегин», коим бредила вся читающая Россия. Конечно же, Надежда Осиповна не могла не испытывать материнской гордости за сына Александра!

Вероятно, подарок приурочен был к двум памятным датам: одной – трагической: в июле 1831 года от холеры скончался профессор медицины Матвей Яковлевич Мудров; второй – торжественной: осенью того же года, выждав траур, шестнадцатилетняя Софья Мудрова венчалась с Иваном Великопольским. Свадьбы той весьма желал сам доктор Мудров, ведь с женихом дочери его связывали самые дружеские отношения.

Удивительно, но былые соперники за карточным столом – Пушкин и Великопольский – сыграли свадьбы в Москве в одном и том же году, с малым временным промежутком. Весть о кончине Мудрова в Петербурге, где прибывший на борьбу с холерой московский доктор сам заразился и умер, долетела и до Царского Села. Именно оттуда Натали Пушкина сообщила ту печальную новость дедушке в Полотняный Завод. В письме, опровергая суждение, что холере подвержено якобы лишь простонародье, она пишет о смерти знаменитого доктора.

Тогда многие из последователей славного врача утешались мыслью: «Пока будет существовать Москва – имя Мудрова не придёт в забвение».

А на петербургском холерном кладбище, «налево от входа, под тремя вековыми елями», появится новая могила с выбитой на гранитной плите трогательной и пространственной надписью: «Под сим камнем погребено тело раба Божия Матвея Яковлевича Мудрова, старшего члена Медицинского Совета центральной холерной комиссии, доктора, профессора и директора Клинического института Московского университета, действительного статского советника и разных орденов кавалера, окончившего земное поприще своё после долговременного служения человечеству на христианском подвиге подавления помощи заражённым холерой в Петербурге и падшего от оной жертвой своего усердия».

Реликвия семьи Мудровых – Великопольских

Не пройдёт и шести лет с той печальной отметки, как Россия будет потрясена смертью русского гения! Трагедия, случившаяся в Петербурге, на Чёрной речке, чуть слышным эхом отзовётся в безвестном тверском сельце Чукавино…

Войдёт в силу век двадцатый, и перед самой Великой Отечественной любитель-краевед Цветков из близлежащей Старицы отыщет в старом барском доме настоящий клад. Ему невероятно повезёт взять в руки первую главу «Евгения Онегина» и прочесть сделанною Софьей Великопольской надпись: «Эту книгу вместе с портретом сына Александра мне подарила Надежда Осиповна Пушкина, пациентка моего покойного батюшки». Была проставлена и дата: «6 февраля 1833 года». (Тем же февральским днём в Петербурге Пушкин пометил последнюю главу романа «Дубровский».)

Встреча та могла состояться в Москве, в собственном доме Мудрова, что «на Пресненских прудах», где мать поэта, навестив дочь доктора, столько раз исцелявшего её сына, вручила свои подарки.

…Возьму на себя смелость утверждать: портрет Пушкина-ребёнка написан во флигеле московского дворца князей Юсуповых! Один из флигелей сказочно красивого терема-дворца и был осенью 1801-го нанят главой семейства Сергеем Львовичем.

Дворец, как и окружавший его дивный сад, принадлежал князю Николаю Юсупову, сыну знатного екатерининского вельможи, позже воспетому поэтом. В княжеском саду, «населённом» мраморными статуями, с затейливыми фонтанами, романтическими руинами и гротами, гулял с нянюшкой маленький Саша Пушкин. Неслучайно в наследии поэта осталась краткая автобиографическая запись: «Первые впечатления. Юсупов сад».

Но детских лет люблю воспоминанье…

Всё семейство Пушкиных числилось прихожанами ближайшего храма Трёх Святителей, что у Красных ворот. В церковной исповедной книге за 1802 год значились: Сергей Львович и Надежда Осиповна Пушкины, их дети: Ольга четырех лет, Александр трёх лет и Николай одного года – все «из двора Юсупова». Дворцовый флигель родители поэта снимали до октября 1803 года.