Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

Да ещё сестра мемуариста Александра Смирнова-Россет записала в дневнике об иной партии, разыгранной тем же вечером: «Накануне провели вечер у Мещерских. Пушкин играл в шахматы с Михаилом Виельгорским. Он шутил, жена его была тут же с Екатериной Дантес. Дантес приехал очень поздно за женою, он был дежурным по полку в этот день. Раз только Пушкин взглянул на Дантеса, рассыпавшегося перед дамами, и прошептал: “Этот господин заслуживает урока”. Потом прибавил: “Этот офицер сделает мне мат, я его беру”. И он отнял офицера у Виельгорского, который думал, что вся фраза относится к офицеру шахматному…»

А ведь ту партию Пушкин выиграл!

Первый ученик искусного Вальвиля

Где вы, лета забавы молодой?

Александр Пушкин

Любимые потехи

Шахматы и шашки – развлечения интеллектуальные – отличная гимнастика для мозга. Не чужды были Пушкину и физические занятия, укреплявшие мышцы. Он следовал завету древних: «В здоровом теле здоровый дух», внушенному ещё с лицейской скамьи. На латыни, древнем языке автора афоризма, завет звучал так: «Mens sana in corpore sano».

Хотя у его творца, римлянина Ювенала, наставление в переводе читалось несколько иначе:

Надо молить, чтобы ум был здравым в теле здоровом.Бодрого духа проси, что не знает страха пред смертью,Что почитает за дар природы предел своей жизни…

Истинно римское толкование жизни и смерти. И вечное стремление к гармонии.

Видимо, не раз повторяли наставники своим воспитанникам-лицеистам то древнее изречение. В строгом лицейском распорядке достало места и гимнастике, и фехтованию. Воспоминания о тех младенческих забавах не изгладились из памяти поэта.

Не правда ли? вы помните то поле,Друзья мои, где в прежни дни, весной,Оставя класс, играли мы на волеИ тешились отважною борьбой…

«Всё научное он (Пушкин) считал ни во что, – полагал Иван Пущин, – и как будто желал только доказать, что мастер бегать, прыгать через стулья и прочее. В этом даже участвовало его самолюбие…»

Летом, вместе с учителями, лицеисты совершали дальние прогулки по окрестностям. «Зимой для развлечения ездили на нескольких тройках за город, завтракать или пить чай в праздничные дни; в саду, на пруду, катались с горы на коньках…» – всё сохранили «Записки о Пушкине», много позже написанные его первым и бесценным другом.

Опрятней модного паркетаБлистает речка, льдом одета,Мальчишек радостный народКоньками звучно режет лёд.

Лицейский товарищ поэта Александр Горчаков, в будущем министр иностранных дел, канцлер и светлейший князь, упоминал о «новом виде развлечений» лицеистов. В зиму 1816 года те катались на коньках, «окрылив ноги железом». Замечая, что именно так говаривал Пушкин.

Как весело, обув железом острым ноги,Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!

А зимних праздников блестящие тревоги?..

В цепкой детской памяти князя Павла Вяземского запечатлелся эпизод, виденный им в отеческом Остафьеве: «Я живо помню, как во время семейного вечернего чая он (Пушкин) расхаживал по комнате, не то плавая, не то как бы катаясь на коньках…»

Стоял декабрь 1830 года, и так хотелось поэту, сбросив все предсвадебные хлопоты и тревоги, подобно ветру промчаться на коньках. Не по «модному паркету», нет, – по ледяному речному зеркалу.

Наездник Пушкин

В расписании Лицея значилось обязательное обучение верховой езде. Её искусство лицеисты постигали в гусарском манеже, «на лошадях запасного эскадрона». Как пригодились в будущем Пушкину те уроки! Верховая езда стала для него жизненно необходимой – и для отдохновения, и в долгих странствиях.

В Кишинёве двадцатилетний Пушкин с упоением предавался верховой езде, и, как вспоминали, «бывали дни, когда он почти не слезал с лошади…». Верхом довелось поэту преодолевать коварные горные тропы. Во время своего незабываемого путешествия в Арзрум Пушкину пришлось однажды участвовать в деле, в конной атаке… В лагере под Саган-лу, услышав о появлении турок, он поскакал к месту перестрелки. Подхватив казачью пику, бросился с нею на неприятеля… И стал свидетелем страшных следствий войны: видел он первого убитого – обезглавленный труп казака, и множество раненых – от рядового до генерала Остен-Сакена.

«Турки бежали; казаки стегали нагайками пушки, брошенные на дороге… Первые в преследовании были наши татарские полки, коих лошади отличаются быстротою и силою. Лошадь моя, закусив удила, от них не отставала…»