Животные рядом с нами

Мы приобрели для гориллят детскую коляску, но, конечно, не потому, что стремились совершенно уподобить их человеческим младенцам. Дело в том, что моя жена, с ее хрупким телосложением и весом всего сорок шесть килограммов, лишь с трудом могла удержать на руках трех малышей сразу. Маленьким гориллам очень понравилась коляска, и они, пока мы ее возили, мирно дремали в ней, словно дети. Но как только экипаж останавливался, они тут же покидали его, тем более что сделать это детенышу обезьяны гораздо легче, чем ребенку, потому что, карабкаясь, он использует не только руки, но и ноги. Томас, самый старший из всех троих и, может быть, поэтому преисполненный особого достоинства, вскоре сообразил, что коляску можно опрокинуть, если свеситься далеко вперед, держась при этом за ее ручку. Порой же он развлекался тем, что раскачивал коляску, словно качели, нимало не беспокоясь при этом о судьбе спящих братцев, которые подчас вываливались на землю.

Когда Хильда выходила с питомцами на лужайку, то они начинали хлопать в ладоши, приглашая ее поиграть. Иногда Карло и Томас начинали энергично бегать друг за другом, как бы играя в горелки.

Карло очень любил, когда его брали на руки. Охотник, привезший их, даже подозревал, что у малыша повреждены внутренности, тем более что Карло и ходить-то не мог как следует. Но позднее выяснилось, что он попросту еще слишком мал, чтобы ходить: осмотр его зубов показал, что ему не было еще и года. Первые несколько месяцев Карло предпочитал сидеть на коленях у Хильды и с тихой радостью играть ее пальцами. Гориллята сразу же прониклись трогательным доверием к нашей крупной псине — боксерше Асси. Они совсем не боялись Асси, шлепали ее по морщинистой, добродушной морде, пытались залезть ей на спину. И Асси снисходительно играла с ними, даже если эти маленькие, но дюжие лесные дикари грубо хватали ее за ноги или за челюсти.

Сначала они терпеть не могли, если им вытирали нос — злились и пытались кусаться. Но потом они свыклись с этой процедурой и стали сами подставлять свои широкие и короткие носы.

Томас всегда был склонен к грубым шуткам: он подстерегал момент, когда Хильда садилась на корточки, и, внезапно подскакивая, пытался опрокинуть ее наземь. Не было предела его восторгу, когда она для вида беспомощно барахталась, якобы не в силах подняться. Тогда он с видом победителя вскарабкивался на нее и барабанил кулаками по ее телу.

Разумеется, что порой детеныши горилл ссорились и дрались между собой. Если это случалось, то Хильде приходилось все бросать и во весь дух бежать в их комнату. В эти моменты в ушах звенело от криков и визга, ибо наши шимпанзе Катрин и Уши с восторгом ввязывались в любой скандал. Иногда перед нами открывалось совсем уж неожиданное зрелище. Так однажды мы увидели, что Рафики, самый маленький, но и самый хитрый, испуганно крича, сидит на одной из настенных полок, а толстый неуклюжий Томасик, размахивая руками, расхаживает внизу, явно радуясь, что его персона внушает такой страх.

Томас вначале боялся посторонних людей. Если приходил кто-либо чужой, не являвшийся членом семьи, то он тотчас же забирался в самый дальний угол квартиры. Приводили гориллят в трепет и ссоры крикливых шимпанзе, которые были слышны за квартал от дома. В это время гориллята, совершенно оробев, жались друг к другу и молча обнимались. Первое время Томас боялся даже моего сына Михаэля. Он начинал плакать каждый раз, когда ему приходилось оставаться с ним в комнате наедине. Но едва поблизости оказывалась Хильда или наша милая домработница Эльза, как он тут же нахально пытался его укусить. Когда мы с Михаэлем в последний раз уехали в Африку, то Томас почувствовал себя героем. Он носился по всей квартире, не желая возвращаться в свое жилище к братьям, но стоило лишь громко произнести: «Михаэль», как он тотчас же убегал. Правда, со временем это перестало помогать, и тогда Хильде в критических случаях приходилось обращаться в канцелярию зоопарка, находящуюся этажом ниже, откуда приходил один из служащих, которого Томас боялся.

Несмотря на отдельные недоразумения, кончавшиеся взаимными потасовками, гориллята искренне любили друг друга. И когда однажды Карло увезли на машине — ему нужно было сделать рентгеновский снимок, — Томас проплакал полтора часа, а под конец загадил все вокруг, потому что у человекообразных обезьян, да и вообще у многих высших животных, впрочем, как и у нас, душа находится в таинственной связи с кишечником.

Все три горилленка не любят ни шоколада, ни конфет, ни пирожных. Зато они с таким наслаждением вгрызаются в лимоны, что при одном виде этого сводит рот. Они всегда готовы лакомиться ветками вербы, луком и чесноком. Почти сразу они доверчиво научились пить из ложечки любое лекарство, как бы оно ни было отвратительно на вкус — необходимая мера, чтобы предохранить их от заболеваний, потому что взрослых горилл невозможно приучить к этому.