Живущие в ночи. Чрезвычайное положение

Ричард Рив обрывает повествование на 30 марта, не рассказывая об этих общеизвестных в Южной Африке событиях. Но его роман как бы подводит к ним, объясняет, почему же они произошли.

Этого автор достигает отнюдь не только тем, что рассказывает о важнейших политических партиях, о требованиях, сформулированных в едином программном документе всех южноафриканских демократов — Хартии свободы, о многих расистских законах и об основных массовых кампаниях протеста против них.

В повествование вкраплена — вкратце, иногда лишь назывными, как бы напоминающими предложениями — канва политической истории страны с конца сороковых годов.

В этой очень политической книге ценно то, что автор видит не одни лишь политические кампании и лозунги, законы и административные меры, по и явления, нередко более глубинные, — в быту, в психике людей.

Законами «О смешанных браках» и «О борьбе с безнравственностью» запрещались браки и внебрачные связи между белыми и небелыми. Цветной Эндрю Дрейер и белая Руфь Тэлбот не забывают об этом ни на минуту. Созданию их семьи мешает закон.

Брак Мириам не противоречит закону, но и в его распаде не последнюю роль играют те же идеи, что отражены законодательством. Кеннет не может простить жене, что у нее кожа чуть темнее, чем у него, хотя оба они по официальной классификации считаются цветными.

Читая книгу Рива, видишь, что на юге Африки, как и повсюду, жизнь и быт регламентируются прежде всего не буквой закона, а привычными представлениями, уже укоренившимися в сознании традициями и нормами.

И самое страшное в Южной Африке заключается даже не в том, что правительство делит всех жителей на белых, цветных и черных, а в том, что люди постепенно сами привыкают «думать кожей» — смотреть на себя и на всех окружающих, как на белых, цветных или черных.

Рив дает почти осязаемое ощущение, как запутаны, искусственно усложнены, изуродованы отношения между людьми в его стране — на примере прежде всего цветных, к которым он и сам принадлежит. Рив демонстрирует, как расовые предрассудки и дискриминация разъедают души людей, приводят к утрате человеческого облика. Как многие из цветных выдают себя за белых — и при этом вся их жизнь превращается в ложь. И как они стремятся добиться самоутверждения, даже в своих собственных глазах, — тем, что презирают африканцев.

У Кеннета любимые ругательства: «Черномазый выродок!», «Черномазый негодяй!», «Кафры-коммунисты!» («кафр» по-арабски означает «неверный», «язычник»; в Южной Африке это презрительная кличка для африканцев). Хотя к самому Кеннету белые, должно быть, нередко обращались именно так. Кеннет ненавидит и индийцев: «Эти мерзкие кули, эти проклятые выродки!» Связи Кеннета и Джеймса с белыми проститутками — тоже форма самоутверждения.

Расовые ограничения и предрассудки озлобляют людей, заставляют искать забвения в драках, попонках и разврате — как это делают Кеннет, Джеймс или тот парень в автобусе, который готов броситься с ножом на первого встречного.

К расовым предрассудкам и узаконенной дискриминации присоединяется постоянный страх доносов, слежки, тайных обвинений. Ужас охватывает Руфь Тэлбот, когда она думает, что о ней и о ее любимом агенты политической полиции «знают все».

Зловещий мир, где нет места даже личной жизни, где ухо «Большого брата» все слышит, а глаз все видит, должен был наступить, по предсказаниям английского писателя Оруелла, в 1984 году. Как считают южноафриканцы, в их стране такая обстановка сложилась значительно раньше. Кейптаунский журнал «Контэкт» еще в пятидесятых годах завел на своих страницах серию карикатур о «Большом брате» в Южной Африке, но и на это издание обрушились репрессии.

Пагубное влияние тайной слежки на людей и на общество в целом еще двести лет назад точно и просто обрисовал знаменитый итальянский юрист Чезаре Беккариа:

«Этот обычай делает люден лживыми и скрытными. Кто может подозревать в другом доносчика, тот видит в нем своего врага. Люди привыкают тогда скрывать свои настоящие чувства, а привыкнув притворяться перед другими, кончают тем, что притворяются перед собой. Несчастны люди, дошедшие до такого состояния: лишенные ясных и твердых начал, которые указывали бы им путь, они блуждают, потерянные и колеблемые, по обширному миру сомнений, поглощенные заботой спастись от чудовищ, им угрожающих; они лишены длительных наслаждений, доставляемых спокойствием и безопасностью; немногие наслаждения, выпадающие на их долю, за которые они хватаются жадно и беспорядочно, едва ли утешат их в том, что они жили на свете. Можно ли из таких людей создать бесстрашных воинов, защитников отечества?..»

Неуютно в подобном мире и южноафриканским белым, если они разрешают себе хоть немного задумываться. Судьба мятущегося Браама — тому яркое свидетельство. Да и учитель Альтман неизбежно должен чувствовать себя изгоем в обществе «нормальных» южноафриканских белых.