Живые пешки (СИ)

— Асаб соберёт всех у себя в поместье, — продолжает Кирк. — Это хорошая возможность устранить всех разом. Не важно, кто работает в Агентстве против нас — вам я доверяю. Если оставить всё как есть, война в Ревалии будет продолжаться. Агентство собирается накачивать Угенскую провинцию оружием через Синдикат — значит, Синдикат надо уничтожить. Я уже видел долгие войны. Если есть шанс всё остановить, то я не могу уйти. Я в деле.

— Я тоже, — говорит Райя. — Я делаю то, что считаю правильным. Никто не двигает меня по доске. Я сама решаю, как мне поступать.

Помолчав, она добавляет:

— Нельзя уходить, если за спиной у тебя останутся разрушенные города.

Оперативники глядят на Валери. Она пожимает плечами.

— Извините, не пришло в голову ничего пафосного. А в целом — не выгонять же мне вас из своего дома.

Райя и Кирк смотрят на Агату.

— Нельзя всё время бояться, девочка, — мягко произносит Райя.

Агата неуверенно кивает. Тепло и уют растаяли без следа. Впереди снова опасность. А вокруг тёртые профессионалы. Родных среди них нет.

— Спасибо за ужин, — Агата вымученно улыбается и встаёт. — Простите, но я очень устала. Где мне можно лечь?

— Я покажу, — Валери берёт её за руку и ведёт в спальню.

***

Кирк не может заснуть. Когда все разошлись по своим комнатам, он долго ворочался на разложенном диване в гостевой. Райя мерно дышала рядом, безмятежная как ребёнок. Кирк долго вглядывался в её лицо, но спокойнее от этого не становилось. Даже наоборот: постепенно ему начало казаться, что она улыбается во сне, и это было так неестественно, так неуместно, так невозможно для человека, делавшего то же, что и он.

Наверное, это потому, что она никогда не была на войне.

В комнате очень темно. Воздух густой, плотный и горький как кровь во рту. Тело женщины рядом вдруг сделалось чужим.

Когда стало совсем невыносимо, когда Кирк уже по-настоящему оказался на разрушенных обстрелами улицах, в темноте, и один, один, один, он тихо поднялся и вышел на берег.

Он ждал, что здесь хотя бы не станет тишины и духоты, что будет шум волн и ветер — но это всё словно существует где-то далеко. Будто кто-то другой стоит на берегу, и Кирк смотрит его глазами, но не слышит волн и не чувствует ветра, потому что на самом деле сейчас рядовой Кирк Меррит идёт по улицам разрушенного города. И никого нет рядом. Никого на километры вокруг.

Волны накатывают на берег, оставляя на песке обрывки пены. Она белая, совсем как бледная кожа. Пена собирается, густеет, и Кирк вздрагивает: вдалеке, у самой кромки воды лежит сломанное очередью девичье тело. Он чувствует её взгляд. Мёртвые глаза не закрываются — она видит его прямо оттуда. Она ждёт, когда рядовой Меррит придёт к ней через разбитый взрывами город.

Ласковые руки обнимают его. Тело прижимается сзади, и оно тёплое, живое, и от этого тепла Кирк приходит в себя. Теперь он замечает, что замёрз на ночном ветру.

— Возвращайся в постель, — говорит Райя.

Она здесь, на берегу. И он тоже здесь. Чёрные улицы, раскрошенный асфальт, мертвенная тишина — всё стремительно схлопывается, уменьшается, превращается в воспоминание. Настоящее здесь. Женщина рядом — настоящая. Она не спрашивает, почему он вышел сюда среди ночи. Она понимает. Ей можно ничего не объяснять.

— Иду, — говорит Кирк, поворачивается и целует её в губы.

***

Агата просыпается среди ночи от кошмара. Ей снилось, что она тонет. Что её снова насилуют. Мерзкое ощущение — в затылок будто вцепилась чужая рука.

Страшно даже пытаться снова лечь. Он ждёт там, в черноте, стоит только уснуть. Лицо всё в поту, в горле пересохло. Некоторое время Агата сидит, обхватив себя за плечи, и таращится в темноту, боясь закрыть глаза.

Отдышавшись, она встаёт и идёт на кухню выпить воды.

Свет в доме погашен. Агата, свернув за угол, видит в тёмной кухне человеческую фигуру и вздрагивает.

Человек сидит на стуле спиной к ней. Через миг Агата понимает, что это Валери. На ней трусики и майка, перед ней светится телефонный дисплей. Она не двигается, уперев локти в барную стойку и склонив голову.

Услышав Агату, Валери отнимает руки от лица. Её щёки мокрые, глаза заплаканы. Рядом поблёскивают бутылка и одинокая рюмка.

— Что случилось? — спрашивает Агата, садясь рядом с Валери.

Та пьяно смотрит на неё. Усмехнувшись, шмыгает носом. От неё сильно пахнет виски. Бутылка наполовину пуста.

— Ничего, ничего, солнышко. Я просто так, — Валери зачем-то смотрит в пустую рюмку и отставляет её подальше. — Я вообще-то не пью, — добавляет она.

— А сейчас почему решила? — спрашивает Агата.

Валери хихикает, будто Агата сказала что-то смешное. Агата заглядывает в лежащий на столе телефон. Там семейное фото. Валери на нём лет семнадцать, рядом с ней юная девушка. Они очень похожи. Обнявшись и беззаботно улыбаясь, они глядят в объектив.

Валери неуклюже обхватывает Агату за плечи. Гладит по шее, наклоняет голову, упёршись лбом в её лоб.

— Ты такая молодая, солнышко.

Она чуть покачивается взад-вперёд, качая с собой Агату. Её руки тёплые и тяжёлые. Агате не хочется высвобождаться. От её рук становится очень спокойно.