Живые тени ваянг

Они сидели втроем за небольшим обеденным столом на мягких стульях с узкой прямой спинкой, обитых бежевым велюром. Стульев было четыре. Но последний пустовал уже три года, с того дня, когда умерла мама. Поэтому каждый раз, когда они садились за стол, Катя думала о маме. Иногда ей хотелось убрать этот стул… Но она этого не делала.

— Голодный, как черт! — Валек торопливо зачерпнул ложкой наваристые щи. — Как там добрый молодец говорил, когда Баба Яга приказала ему сесть на лопату, чтобы в печку задвинуть и зажарить? Сначала ты меня… накорми!

Катя удивленно посмотрела на него. Вот и еще один мужчина растет. Уже в университете учится…

— Эй, сказочник, что там у вас в универе сейчас? Новые программы и эксперименты?

— Отпа-а-ад! — Валек отодвинул от себя пустую тарелку и потянулся за расстегаем с рыбой и рисом. Такие небольшие сдобные пирожки любила готовить мама. Еще с того времени они прочно вошли в их семье в список «коронных блюд». Валек с удовольствием откусил добрую половину расстегая и продолжил свой рассказ:

— Сегодня вот… например… занимались повышением креативности!

— И как это? За уши ее вытягивали? — удивилась Катя.

— Нет, мы в эксперименте участвовали, как подопытные кролики…

— Наверное, голодом морили этих кроликов? — подколола она братишку, намекая на отменный аппетит.

— Нет… Не угадала… Совсем другая тема. Называется «Непостоянство гениев»…

Катя прыснула в салфетку, но тут же взяла себя в руки:

— Это нидерландец Симон Риттер придумал?

— А ты откуда знаешь?

— Так я же в прошлом месяце в Амстердаме была.

— А-а-а, разочарованно произнес Валек, а я только собрался рассказать о Бетховене…

— Подожди, а что там у Бетховена было? Я слышала только о Ницше.

— Оказывается, он самую классную музыку сочинил не в порыве творческого вдохновения… Он ее… постепенно собирал…

— Вот как?

— Да, это — процесс отбора… А вот у Леннона и Маккартни…

Кто-то позвонил в дверь.

— Никогда не дадут закончить… — проворчал Валек и пошел открывать дверь.

— Я никого не жду, — бросила ему в спину Катя, как бы оправдываясь за прерванный рассказ. Редко на брата находила разговорчивость, обычно из него слова не вытянешь…

Они вошли вдвоем — Валек и Буди, как будто так и должно быть, как будто Буди вышел недавно, чтобы купить в гастрономе хлеб. Нет, если бы вместо него были бы даже… Леннон с Маккартни, это еще куда бы ни шло… Ну, Юрий Гагарин — на худой конец. Но — Буди, который…

— Катюша, а что сделала Баба Яга? — отец заметил недружелюбный взгляд дочери и попытался вывести ситуацию в верное русло.

«Что-что? — подумала Катя, — конечно, накормила дорогого гостя…»

— Ну ладно, — снисходительно проговорила она, — познакомьтесь…

— Георгий Дмитриевич, отец Кати…

— Валентин, брат…

— А я — Альберт Буди Блэнк…

Рука отца, которая только что сделала теплое рукопожатие, вздрогнула.

— Как вы сказали?

— Георгий Дмитриевич, как раз об этом я и хотел рассказать Кате, тогда… Еще в Амстердаме… Но она ведь не слушает меня! Я ей и визитку дал…

— Катюша, у тебя есть его визитка?

— Нет, папа… Точнее, не знаю… Мне кажется, я ее не видела. Нет, я ведь ее держала тогда в руке… Папа! Не знаю! Ничего не знаю…

«Может быть, я ее мимо кармана положила… А может… — мысли бегали в ее голове, не в силах собраться вместе и оценить ситуацию. — Альберт? Нет, только не это!»

Катя изменилась в лице. Она судорожно сжимала в руке салфетку и молчала. Наконец, ее мысли собрались в один клубок. Она взглянула Буди в глаза, окунувшись в их такую же, как и этот вечер, черноту:

— А почему ты не позвонил? Или не приехал сразу же? Ведь прошло уже больше месяца…

— Так ты же свою визитку мне не дала… А Паула…

Опять кто-то звонил в дверь. Как будто здесь — семинар начинающих поэтов. Георгий Дмитриевич бросил строгий взгляд на сына. Тот нехотя встал и шаркающими шагами поплелся в прихожую. В это время Буди, не дождавшись, когда его пригласят за стол, осторожно выдвинул мамин стул и сел на него.

— Добрый вечер! — молодой человек атлетического сложения улыбался голливудской улыбкой, словно выиграл в лотерею не меньше миллиона. И даже — не рублей. Потом он заметил незнакомого человека, на лице которого не стояло тавро «миллионер», и выигрыш потихоньку стал уменьшаться. Взглянув на Буди еще раз, он увидел табличку «доктор». И маленькую приписку — «из Азии». Черные волосы и такие же черные глаза однозначно говорили об этом. Правда, совершенно белый цвет кожи выдавал родственные связи с европейцами, а может, был он характерным именно для его национальности…

— Извините, я, кажется, помешал. У вас серьезный разговор?

— Нет-нет, проходи, Стас, — Георгий Дмитриевич с особым радушием выговаривал каждое слово, прокручивая в голове дальнейший план действий. А про себя подумал: «Надо посоветоваться с Катей, чего-то я пока не знаю…»

— Валентин, ты давай-ка чайку налей гостям, мы — на минутку… Катя, можно тебя?

Первой слева была дверь в кабинет, и отец крепко сжал Катину руку:

— Сюда…

Он осторожно прикрыл дверь за собой и строго посмотрел на дочь:

— У тебя с ним роман?

— Папа!