Жизнь Амаль

– У отца был участок земли, на котором я в молодости разбила сад, в задней части нашего дома. Я выращивала разные виды цветов – тюльпаны, бархатцы. Но они почему-то всегда погибали. А вот овощи – это совсем другая история, здесь у меня талант.

Когда она говорила, то казалось, будто ее глаза смотрят куда-то мимо меня.

– Моя мама тоже любит сад… – начала я, но мой голос затих.

Следила ли мама за своим садом сейчас? Помогала ли ей Сима? Ведь меня там не было…

– Это было забавно, – сказала она. – Я могла из-за чего-нибудь расстроиться, но, копаясь в своем саду, всегда успокаивалась.

– А что вы там выращиваете? – спросила я.

– Здесь? – Она рассмеялась. – Только представь, что подумают люди! Матрона поместья скорчилась над грядкой мяты!

Может быть, она и права, но какая тогда радость быть Насрин Баджи? У нее столько денег и власти над людьми, но при этом нет возможности растить собственный сад. Что же это за свобода такая?

После того как Насрин Баджи уехала, я закончила приводить в порядок ее комнату и отправилась на поиски Мумтаз. Дверь спальни, мимо которой я проходила по коридору, была распахнута настежь. Там убирались Билал и Набила. Я увидела кровать с темно-синим постельным бельем и мебель цвета измельченного миндаля. Это была комната Джавада Сахиба. Набила взглянула наверх. Я хотела отвести глаза, но вспомнила совет Гулама и Билала и твердо встретила ее взгляд. Я думала, она что-нибудь скажет, но вместо этого она нахмурилась и отвернулась.

Я поспешила вниз по лестнице на первый этаж. Мумтаз на кухне не оказалось. Миновав столовую, я спустилась в полумрак коридора с кремовым ковром, куда я раньше не входила. Первой комнатой, мимо которой я прошла, была ванная с черными колоннами. У следующей двери я остановилась. В ней было шесть квадратных окон. Вглядываясь сквозь стекло, я увидела стол с кожаным креслом у большого окна. Вдоль стены тянулся ряд серебристых картотечных шкафов. А у других стен выстроились высоченные книжные шкафы. И в них стояли книги… так много, что, казалось, им тесно на полках.

Библиотека! Я не могла поверить своим глазам. Проскользнув внутрь, я подошла к полке и провела пальцами по корешкам. Поэзия, художественная литература, история, биографии – в библиотеке были представлены все жанры. Мирза Галиб и Аллама Икбал, любимый поэт госпожи Садии. Я никогда прежде не видела столько книг в одном месте.

И тут я увидела это. На нижней полке. Сборник стихов Хафиза. Я вспомнила о книге, которую у ручья одолжил мне Омар, об уроках поэзии в школе, из-за которых так волновалась госпожа Садия. Я вытащила одну из книг. Она была тоньше, чем та, что у Омара, и обложка оказалась зеленой, а не оранжевой.

Я внимательно посмотрела на книгу в своей руке. Я знала, что не должна к ней прикасаться. Мне не следовало даже входить в эту комнату. Но что, если я возьму на время один тонюсенький том и верну его, как только закончу читать? Неужели кто-нибудь заметит? Разве это преступление – взять ненадолго пылящуюся на полке книгу? Разве это не большее преступление, чем держать такую удивительную библиотечную коллекцию непрочитанной?

Я сунула книгу под мышку и, прикрывшись шалью, поспешила в свою комнату. Впервые после приезда сюда я чувствовала себя счастливой. Жаль, что у меня не было возможности рассказать госпоже Садие и Омару, что я все-таки нашла способ читать стихи.

Глава 22

Есть новости о Рошанаре? – спросила Набила Мумтаз, когда мы работали вместе на кухне.

Они нарезали лук и помидоры, складывая их в металлическую миску. Билал задержался у стола. Я помешивала чай в чайнике для Насрин Баджи и ее гостьи, которые расположились на главной веранде.

– Она навещает свою мать, – ответила Мумтаз.

– Она уехала две недели назад.

– Рошанара не вернется, – прервал ее Билал. – Он велел ей не возвращаться.

– Что? – Набила с грохотом уронила нож на стол. – Он что же, уволил ее?

– Джавад Сахиб сказал, что ее работа его не устраивает.

– Но ей так нужна была эта работа, – пробормотала Мумтаз. – Она ведь единственная кормилица в семье.

– Как будто ему не все равно, – фыркнул Билал.

Было трудно следить за их сплетнями. Я дождаться не могла момента, когда смогу оставить это место навсегда и притвориться, что мне просто приснился дурной сон. Не важно, сколько здесь платят за работу, – кто в здравом уме может добровольно здесь остаться?

Кто-то похлопал меня по талии. Фатима протянула голубой пакет с печеньем.

– Это те, которыми она любит угощать гостей, – сказала она мне. – Можно я помогу?

Я поставила кремовую тарелку с зубчатыми краями на стол. Фатима открыла пакет и достала горсть квадратного песочного печенья.

– Ты когда-нибудь пробовала шоколадные? – Она указала на кладовую у окна.

– Нет, – ответила я. – Они вкусные?

– Самые лучшие! – Ее глаза загорелись. – Она их достает, когда ее старшие сыновья приезжают, потому что они любят шоколад. Это печенье немного дороже, поэтому мы не можем съесть слишком много, а то заметят. Но если хочешь, я могу тебе дать попробовать.

– Может быть, в другой раз, – улыбнулась я. – Но все равно спасибо за предложение.