Жизнь Англии в Средние века

С религией наших предков было сопряжено великое множество суеверий. Порой даже затруднительно определить, что следует отнести на счёт религии, а что — на счёт предрассудков, ведь те представления, которые кому-то кажутся истинными, и те действия, которые кто-то считает благотворными, для других будут всего лишь суеверным вздором, однако презирать подобные обычаи и бичевать их, не придавая значения чувствам тех, для кого они имеют силу, не значит проявить себя лучшими христианами и добропорядочными людьми. Несомненно, именно суеверием был порождён обычай использовать священные предметы в целях колдовства. Мы уже говорили о том, что в Средние века магические практики имели очень большое распространение. Те, кто занимался этим богопротивным делом, глубоко верили в способность гостии (то есть освящённой во время мессы облатки) защитить их от злых духов, которых они собирались вызвать, поэтому облатки воровали или тайно покупали у недобросовестных священников. Многие старались выкрасть облатки из дарохранительницы, руководствуясь менее злостными побуждениями: они верили, будто гостия помогает в любой жизненной ситуации. Это преступление стало таким частым, что пришлось снабдить все дарохранительницы запирающимися крышками. «Многие селяне, — говорил в XIII веке Бертольд Регенсбургский, — попали бы прямо в рай, если бы не их пристрастие к колдовству. Женщина ворожит, чтобы найти себе мужа, ворожит, чтобы состоялась свадьба, она ворожит перед родами, ворожит накануне крещения своего ребенка и после него, но всё, чего она этим добьётся, — сделает своё дитя несчастным на всю жизнь. Воистину, люди, диву даёшься, как вы только до сих пор не обезумели от тех чар, которые насылают на вас женщины!» Случалось, что даже священники разоряли убранство алтаря и служили некое подобие мессы на погибель своим врагам, однажды монахи Винчестерского кафедрального собора, враждовавшие с епископом, выказали ему свой протест тем, что обошли вокруг церкви крестным ходом в направлении, противоположном обычному[32]

и несли при этом перевёрнутые кресты. Суеверие проявлялось также в отношении невежественных людей к изображениям и останкам святых. Преклоняться перед теми, кто прожил достойную жизнь и пожертвовал собой ради веры, — прекрасно; трудно возражать и против того, чтобы увековечить память об этих людях, изваяв их изображения (ведь именно так мы поступаем сегодня, когда устанавливаем на городских улицах памятник и великим светским деятелям), не говоря уже о том, что статуи украшали храмы и среди них было немало подлинных произведений искусства. Римская католическая Церковь всегда учила и продолжает учить верующих молиться святым, но она также говорила о том, что молитвы, произносимые перед распятием или перед фигурой святого, должны быть адресованы не бездушной статуе, а тому, кого она изображает. Тем не менее многие невежественные христиане, вне всякого сомнения, почитали священным сам материальный образ и поклонялись ему точно так же, как язычники поклоняются своим идолам. Похожую параллель можно провести и в деле с великой проблемой индульгенций, послуживших поводом для судьбоносного выступления Лютера. Считалось, что папа Римский как преемник святого Петра имеет возможность частично или полностью освободить грешника от причитающегося наказания, если тот по-настоящему раскается, и многие христианские авторы усиленно подчёркивали важность искреннего покаяния. Однако на деле те, кому было поручено распространять папские индульгенции в различных областях страны, обычно не отличались праведным образом жизни; они сбывали свидетельства об отпущении грехов всем без разбора и даже ставили их на кон, когда играли в кости, отчего индульгенция стала рассматриваться как патент на совершение любых грехов без опасения понести наказание за них в ином мире. Всё это можно резюмировать следующим образом: в те времена, когда ещё не существовало ни книгопечатания, ни системы всеобщего образования, религиозное просвещение большинства прихожан ограничивалось наставлениями, получаемыми от духовных лиц, и поскольку Церковь не требовала, чтобы умственные способности и моральный облик её служителей отвечали достаточно высоким критериям, не приходится удивляться, что народ не смог постичь тонкостей христианского вероучения и трактовал его по-своему, стремясь облегчить свою жизнь.