Жизнь Антона Чехова

Антон написал уклончивый ответ и, приглашая Немировича в Мелихово, предупредил, что от станции ему придется нанять ямщика («Мои лошади то и дело жеребятся»). Немирович в то лето в Мелихове так и не появился, но сделал правильный вывод, что Антон внял его резонам. Восемнадцатого июня Чехов сам поехал повидаться с ним в Москве. В результате новый московский театр к открытию первого сезона осенью 1898 года получил в свой репертуар «Чайку».

Антон едва ли догадывался, насколько тесно его жизнь отныне будет связана с Московским Художественным театром. Он наслаждался теплой летней погодой, буйством цветников, плодоносящим садом, однако думы у него были невеселые. К. Тычинкин, сотрудник типографии Суворина, повидав Антона, докладывал хозяину: «Мелихово, должно быть, не очень развлекло его». Зато Маша после возвращения Антона смогла передохнуть после многомесячных хозяйских забот. Первым делом она отправилась в Крым, а вернувшись, уехала с Марией Дроздовой в Звенигород порисовать на пленэре. Антон почти нигде не показывался — в Москву выбрался лишь однажды. В начале июня в гости пожаловали «сиамские близнецы посредственности» — Грузинский и Ежов. В Мелихове снова обосновался Иваненко. А вот принимать у себя гостей женского пола Чехов совсем не был настроен. Елена Шаврова, которой Антон в протянутую руку вместо хлеба положил камень, умоляла его о свидании. Лидии Авиловой он тоже не предложил ничего, кроме своей подписи «с большим хвостом вниз, как у подвешенной крысы». Лика к тому времени уехала в Париж учиться на оперную певицу. Ольга Кундасова обреталась в Крыму. Единственной из подруг, навестивших Антона в мае, была Александра Хотяинцева. Впрочем, чуть позже женщины начали собираться в стаи. Первой о своем приезде возвестила Татьяна Щепкина-Куперник: «Прилечу к Вам на крыльях любви, с крахмалом и прованским маслом». Ее опередила Ольга Кундасова, зато Татьяна приехала 5 июля на целых три дня. После четырехлетнего отсутствия она снова внесла свою лепту в Мелиховский дневник: «С искренним счастием увидела и Мелихово, и его обитателей. Здесь все нашла по-старому, и людей, и цветы, и животных. Дай Бог и дальше так. День ясный и благорастворение воздухов». Павел Егорович приписал: «За ужином хохотали».

Антон грозился выдать Татьяну замуж за Ежова и уже прозвал ее Татьяной Ежовой. В то лето Щепкина еще раз появилась в Мелихове лишь через полтора месяца. Крохотная записка, переданная Антону Кундасовой 23 июля, вероятно, когда он с ночевкой уехал в Серпухов, явно свидетельствует об условленной встрече: «Si vous etes visible, sortez de votre chambre; je vous attends. Kundasova»431. Из Таганрога приехала восемнадцатилетняя двоюродная сестра Антона Елена и шокировала все Мелихово, загулявшись до полуночи с французским воспитателем соседских детей. Два дня спустя в Мелихове вновь объявилась Щепкина — за компанию с ней приехала Дуня Коновицер. Еще через день с Луки, покинув свои водяные мельницы, приехала Наталья Линтварева и пробыла у Чеховых неделю.

Из Ниццы дала о себе знать Ольга Васильева: она прислала денег на строительство новой школы. В Москве она появится в октябре и первым делом пойдет взглянуть на чеховский портрет работы Браза в Третьяковской галерее.

После возвращения из Франции Антон выбрался в Москву лишь 18 июня. Остановившись у Вани, он сходил в оперетку, где выступали дрессированные обезьяны, а затем встретился с Вл. Немировичем-Данченко, чтобы обсудить постановку «Чайки». И только 1 августа Антон решился на более дальнюю поездку — за 300 верст, в Тверскую губернию, к Соболевскому и Морозовой. В Мелихово он вернулся 5 августа. В воздухе уже пахло осенью: надо было готовиться к отъезду в теплые края. На этот раз Антон решил провести восемь холодных месяцев в Крыму; при том, что жизнь там была не дешевле, чем в Ницце, он считал, что все-таки не будет себя чувствовать отрезанным от родины, да и врачи одобряли крымский климат. Об этом решении Антон почти никому не сказал, так что Лика в сентябре выходила в Париже к российским поездам, полагая, что Чехов должен снова приехать в Ниццу. Девятого сентября Антон выехал из Мелихова, шесть дней провел в Москве, а потом сел в поезд, идущий на юг.

Мелиховская жизнь начала разлаживаться. За садом и лесом присматривать было некому. Рабочих рук было мало, а еще меньше — желания работать. Ваня и Миша приезжали поодиночке и надолго не задерживались. Впервые за четырнадцать лет Евгения Яковлевна собралась съездить в Таганрог: там ее приняли в свои объятия две ближайшие родственницы, Марфа Лобода и Людмила Чехова. Как докладывал кузен Георгий, «все трое друг другу очень рады, разговаривают до полночи. Сегодня отправляемся все вместе в городской сад слушать музыку <…> Завтра идем в греческий монастырь, куда приехал архимандрит из Иерусалима, тетя хочет посмотреть его».

В середине августа из Мелихова выбирался и Павел Егорович — ездил в Ярославль навестить внучку.