Жизнь Бальзака

У Эвелины появилась возможность испытать своего жениха в конце июля, когда они поехали в Турень осматривать замки Луары – Блуа, Амбуаз, Шамбор¹⁰⁵¹

, – а затем покупать антиквариат в Голландии и Бельгии. Они расстались в Брюсселе в конце августа; Бальзак вернулся в Париж, где тратил большую часть времени на поиски дома, затем снова пустился в путь, чтобы соединиться с Эвелиной в Баден-Бадене, где он пробыл неделю. В 1845 и 1846 гг. Эвелина была настолько близко, что излучала сильное притяжение, и от одного лета до другого Бальзак превратился в полноценного туриста, а писателем бывал лишь от случая к случаю. Единственным крупным произведением того периода стала третья часть «Блеска и нищеты куртизанок», которая вышла в свет в июле 1846 г. Вернувшись в Пасси в пять утра 5 октября 1845 г., он 23 октября снова отправился в путь, чтобы встретиться с Эвелиной, Анной и Ежи в Шалон-сюр-Соне. Они провели вместе две недели, отплыли из Тулона в Неаполь, где Бальзак оставил их на зиму. (Эвелина была вовсе не так экономна, как можно предположить из ее советов Бальзаку.) Бальзак возвращался на корабле и попал в шторм. Пить было нечего, кроме шампанского. Он видел желтые воды Тибра и Арно, которые впадали в море, и осмотрел Пизу под проливным дождем. В Марселе он присоединился к писателю и поэту Жозефу Мери, дал ему урок в искусстве общения с антикварами, купил фарфора и украшений на 1500 франков и вернулся домой 17 ноября. По его мнению, Париж изменился. Знакомые виды теперь напоминали ему об Эвелине: «Писать крайне трудно… Мы должны воссоединиться. После Дрездена я ничего не сделал… Мое сердце так же изношено, как и мозг, равнодушно ко всему, что не является частью себя, а ведь еще надо зарабатывать состояние». Он отправился за покупками для Ежи и Анны, задумал спальню в доме, который еще предстояло найти, и посетил тюрьму Консьержери, где в конце третьей части «Блеска и нищеты куртизанок» повесился Люсьен де Рюбампре.

Во время той «эмоциональной ссылки» Бальзак посетил сеанс курения гашиша в отеле «Лозен», организованный психиатром Жозефом Моро. Это важная деталь, так как она дает представление о ходе мыслей Бальзака в тот период, когда в его жизни главное место занимали однообразные эмоции. Бодлер присутствовал на званом вечере в величественном особняке XVII в. на острове Сен-Луи окнами на Сену. В «Искусственном рае» он сообщает, что Бальзак презрительно хмыкнул, когда ему протянули зелье, и тут же вернул его назад: «Мысль о том, что можно думать вопреки себе, он нашел крайне отвратительной»; «В самом деле, трудно представить теоретика силы воли, этого духовного двойника Луи Ламбера, который согласился бы расстаться даже с мельчайшей частицей своей драгоценной субстанции»¹⁰⁵²

. Бальзак все же расстался с частью «своей драгоценной субстанции» и после жаловался врачу: приняв гашиш, он «не получил того, за что заплатил», а все потому, что он с ранних лет упражнял свои «органы мысли» и оказался невосприимчив к безумию. Хотя он слышал «небесные голоса», «целых двадцать лет спускался по лестнице» и «видел позолоту и картины салона в невероятной роскоши», он считал, что «ничего нового не испытал». Можно сделать вывод об обычном состоянии его психики! Его интерес к наркотику был как личным (в качестве эвтаназии, если Эвелина откажется выходить за него), так и научным. Он предвидел, что когда-нибудь откроют физические причины безумия, и даже мечтал возродить мозг кретина, создав «мыслительный аппарат», – «чудесный эксперимент, о котором я раздумываю последние двадцать лет… Если мы сумеем возродить разум, мы поймем, почему он деградирует»¹⁰⁵³.

Размышления на психиатрические темы, которые Бальзак развивал в письме к доктору Моро (они одновременно и далеко позади, и далеко впереди своего времени), свидетельствуют об огромном количестве идей, которые он втискивал в тесные пространства, отведенные себе для литературного труда в те годы. Кстати, любопытно, что в редкие минуты досуга он возвращался к предубеждениям своей юности. Его вдохновенные и своеобразные трактаты о моде, стимуляторах и походке могли дополниться многими другими. Довольно просто представить, как могла бы продолжиться его жизнь и какое применение он нашел бы своему разуму. В отличие от некоторых своих читателей Бальзак не считал, что, полюбив Эвелину, он многим пожертвовал. Через четыре месяца после отъезда из Италии он совершил такое же путешествие в обратном порядке, чтобы встретиться с возлюбленной в Риме, где в апреле 1846 г. у него состоялась короткая аудиенция с папой. Очевидно, Бальзак считал ее частью туристической поездки: он поцеловал «туфлю иерарха» и попросил благословить четки для его матери¹⁰⁵⁴. Весной того года влюбленные пересекли Альпы и посетили Солотурн, Женеву, Берн и Базель, а затем Гейдельберг, где Бальзак расстался с Эвелиной. 28 мая он вернулся в Пасси в состоянии «крайнего нервного возбуждения», принял четырехчасовую ванну и проспал двадцать часов. Через шесть дней он сел на поезд и уехал в Тур.