Жизнь - это судьба

Когда я, помывшись и хорошо отдохнув, вернулась в столовую, ужин уже начался. Пробормотав извинения, я села за стол, чувствуя на себе любопытные взгляды, причем из вежливости присутствующие старались откровенно не пялиться, а смотрели исподтишка.

— Вы знаете, — проговорил начальник, — вы нас заинтриговали, мисс Ранделл. Где и кем вы служите? Ведь вы были в Бирме, не так ли? И что вы делали в Австралии, если можно спросить? Находились в отпуске?

Покачав головой, я попыталась как можно терпеливее растолковать, но было видно, что он продолжал недоумевать. Мои объяснения, вероятно, показались ему очень странными. Представление о вспомогательном отряде женщин, сидящих за рулем передвижных военных магазинов XIV армии, не укладывалось в австралийский порядок вещей. Приводила его в замешательство моя форма и тот факт, что у меня был чин офицера индийской армии.

Я рассказала ему, что первоначально отряд сформировали в Рангуне, сразу же после вторжения японцев в Бирму, а через шесть месяцев, перегруппировав, присвоили ему официальный статус. Затем я добавила:

— Наше официальное название: «Женская служба передвижных магазинов (Индия)». Слово «Индия» пишется в скобках. Мы вдвоем — капитан и я — приезжали в Австралию вербовать девушек для работы в нашем подразделении. Мы сильно недоукомплектованы.

— И много набрали? — поинтересовался он.

— От желающих не было отбоя, — заверила я, и в его глазах промелькнуло чувство гордости.

— Иначе и быть не могло... Ваше предложение должно было прийтись по душе нашим девушкам. Ведь дома многое им не позволяется делать. Сказываются, возможно, старомодные взгляды, но нам, по правде, не нравится, когда женщины грубеют на тяжелой работе, терпят лишения, что, по-видимому, на вашей службе неизбежно.

— Не совсем так. К обстановке постепенно привыкаешь. Кроме того, все наши женщины до войны жили в Бирме или в Индии и знали заранее, еще до начала службы, какие условия их ожидают.

— Вы занялись вербовкой немного поздновато, — заметил другой собеседник. — Война скоро кончится. Во всяком случае, мы так думаем.

— Нам предстоит работать среди возвращающихся военнопленных, — пояснила я. — У многих из тех, кто в отряде с самого начала, мужья или служат в XIV армии, или же находятся в плену, и эти женщины готовятся увольняться, рассчитывая, что их мужей скоро отпустят и они вернутся домой. А потому нам требуются пятьдесят девушек, чтобы довести отряд до штатной численности. Девушки, которых я отобрала, отплыли из Сиднея три дня тому назад, и первая партия из Западной Австралии прибудет в Бомбей на следующей неделе.

Они задали еще несколько вопросов, потом заговорили о своих делах, а я сидела молча, мысленно за многие мили отсюда. Мне очень хотелось бы знать, находится ли Коннор в данный момент в своей квартире и кого он привел к себе. Я пыталась убедить себя, что его слова не следует принимать всерьез, но в глубине души я знала, что он говорил вполне обдуманно. По-своему, размышляла я с грустью, Коннор любил меня. Но этого недостаточно. Он был моим мужем, однако мне не принадлежал...

В десять часов вечера нас угостили кофе, а в половине одиннадцатого мы вновь поднялись в воздух. Огни взлетно-посадочной полосы скоро исчезли вдали, и вот мы уже одни быстро внедряемся в темноту, оставляя позади Австралию.

Все старались поудобнее устроиться и уснуть. Но я не могла: внезапно наступила запоздалая реакция; я сидела, съежившись под одеялом, в полумраке салона, наполненного гулом авиационных моторов и трясущегося мелкой дрожью, и тихо плакала, чувствуя себя такой несчастной, как никогда в жизни. Я была замужем ровно шесть недель, однако семейная жизнь оказалась куда короче. Познакомилась я с Коннором всего семь недель назад, позднее мне пришлось провести еще две недели в Мельбурне, так что после регистрации брака по специальному разрешению мы фактически прожили вместе лишь полные три недели. Я даже не успела заручиться официальным согласием военного ведомства на наш брак и не оповестила свое начальство о состоявшейся церемонии. С точки зрения властей, я по-прежнему была вторым лейтенантом Викторией Маргрит Ранделл, а не миссис Коннор Дейли, хотя у меня в нагрудном кармане кителя хранилось брачное свидетельство...

Из темноты послышался хриплый шепот:

— Вы не спите, мисс? Хотите чего-нибудь горячего? Это был один из молодых воздушных стрелков, чье лицо белым пятном маячило передо мной. Он сунул мне в руку кружку, и я увидела, как смутно различимые черты расплылись в улыбке.

— Какао, — пояснил он, — и чуточку рома. Выпьете и сразу заснете.

С благодарностью я отхлебывала теплую, с сильным приятным запахом жидкость и, как предсказал воздушный стрелок, вскоре крепко уснула.