Жизнь графа Дмитрия Милютина

– Ваше величество! Своевременный вопрос, который уже сейчас надо решать. Государственный канцлер князь Горчаков неоднократно мне и другим заявлял, что, пока идет война, он не будет вмешиваться в ход событий. Тем более недавно бывший в Бухаресте член русского посольства в Константинополе Александр Иванович Нелидов встречался с князем, нашел его почти в детском состоянии, отказывался входить в суть дела, а нужно было, напоминаю вам, написать проекты писем императорам Вильгельму и Францу-Иосифу, так проекты составили барон Жомини, Игнатьев и Нелидов.

– Без князя Горчакова не хочу формулировать наши условия, дадим ему проект, он его подпишет, а потом подпишу его я. В Бухаресте с ним поговорим.

3 декабря Александр Второй, Милютин и вся свита покинули Болгарию и вернулись к своим делам, накопившимся за это время. Отовсюду шли победные телеграммы: русские войска повсюду громили турок. Императоры Австрии и Германии, английский парламент забеспокоились.

«В течение последних дней получены телеграммы, поясняющие действия на Шипке, – записал в дневнике 31 декабря 1877 года Д.А. Милютин, – сам великий князь Николай Николаевич собирается переехать из Сельви за Балканы. Оба главнокомандующие наши получили из Константинополя предложения о перемирии. Лондонский кабинет торопит нас, делая запросы: посланы ли главнокомандующим нужные инструкции.

Таким образом, мы заканчиваем 1877 год надеждами на восстановление мира. Но осуществятся ли скоро эти надежды? Достаточны ли нанесенные туркам поражения, чтобы заставить их смириться и действительно желать мира, или они еще пробуют морочить нас в надежде получить только перемирие, необходимое им, чтобы оправиться, выждать решения английского парламента и собраться с новыми силами. Парламент открывается 5/17 января; чрез неделю выкажется, к чему Англия ведет дело и суждено ли восточному вопросу получить вскоре благоприятное решение» (Милютин Д.А. Дневник 1876–1877. С. 261).

Часть девятая

ЕВРОПА ДЕЛИТ РУССКУЮ ПОБЕДУ

Глава 1

ПОД СТЕНАМИ КОНСТАНТИНОПОЛЯ

В интересных воспоминаниях князя Мещерского рассказывается о том, как князь, патриот России и журналист, задумал поведать, как после бурных сражений на Шипке, перехода русских войск через Балканские горы, сражения с турками отрядов Гурко, Скобелева, Радецкого, Карцева, Криденера, сражений черногорцев, сербов, румын, болгарской дружины, войска подходили к Константинополю и готовы были войти в него, оказался в самом Константинополе и с удивлением узнал, что турки хотят торжественно встретить русские войска. Мещерского удивило, что турки на базаре с радостью угощали его кофеем и с нетерпением ждут русские войска в Константинополе, а вскоре на улицах города увидел, как строят какие-то эшафодажи, трибуны для публики, которая будет приветствовать входящие русские войска. На обеде в гостях у немецкого посла в Турции принца Рейса Владимир Петрович неожиданно узнал, что скоро он встретится со своим зятем графом Клейнмихелем, который с авангардом Императорских стрелков войдет в Константинополь. На обеде присутствовали австрийский и итальянский послы, которые от слов принца Рейса пришли в изумление.

«– Так это взятие Константинополя? – спросил австриец.

– Да, взятие Константинополя. Я полагаю, что русские имеют на то полное право, – заметил принц.

– А Европа, – почти торжественным голосом сказал итальянский посол, – а Англия?

Принц усмехнулся.

– Мой дорогой коллега, – ответил он, – вы знаете, что Европа, а следовательно, и Англия признают принцип совершившегося факта.

Послы пришли в явное смущение. Я вышел из германского посольства в каком-то радостном настроении. «Наконец-то, – подумал я, – давнишняя русская мечта становится действительностью!» (С. 497).

Но через два дня Мещерский увидел, как турки ломали трибуны для публики. Это удивило его, и он спросил, почему ломают. Оказалось, что русские войска не войдут в Константинополь, оказалось, что великий князь Николай Николаевич получил указание из Петербурга остановиться в Сан-Стефано, а в Константинополь не входить. Это не только удивило князя Мещерского, но и очень огорчило. Почему это неожиданное «стой» произнесено?

Мещерский поехал в Сан-Стефано, встретился там с графом Клейнмихелем и офицерами его отряда: «Измученные, усталые, почти голодные и нравственно убитые известием о том роковом «стой», которое судьба произнесла в тот миг, когда они вынесли все невзгоды, все тяжести похода с надеждою все забыть в стенах взятого Царьграда» (С. 499).

Владимир Петрович, зная о героизме русских солдат и офицеров в сражениях с турками, попытался хоть кого-то расшевелить к этим воспоминаниям, но даже у самых прославленных героев не находил отклика своим стремлениям, все они производили странное впечатление своей безжизненностью и разочарованием.