Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

В день своего отъезда из Могилева, 30 мая, императрица вместе с императором Австрии заложили каменный храм, в церемонии принимали участие и Безбородко, и Петр Румянцев, и другие именитые лица. Екатерина II и Иосиф II посетили Оршу, Красный и Смоленск. Екатерина отправилась в Петербург, Иосиф – в Москву. Во время этих встреч и посещений повсюду, как писали биографы, им оказывали «искреннее радушие».

О переговорах в Могилеве Александр Безбородко дал подробный отчет в письмах графам Александру и Семену Романовичам Воронцовым, с которыми он был дружен.

1 июня, писал А. Безбородко, прибыл курьер и «привез бумаги, касающиеся до заключения известных конвенций. Они были два раза читаны, и я редко видел государыню в таком удовольствии. Ей понравились письма: депеша к г. Сакену и письмо к ней графа Никиты Ивановича (Панина. – В. П

.). Все сие тотчас аппробовано было, о чем она пишет особливо графу Никите Ивановичу. Ваше сиятельство теперь видите, что начатое дело продолжать не перестают и постоянно в тех же правилах пребывают.

Не видел, чтоб в малейшее с другой стороны вопреки тому употреблено усилие. Впрочем, ни инструкция флота, ни сии бумаги не были сообщены прежде никому, как уже после конференции показаны были графу Петру Александровичу (Румянцеву. – В. П.)».

Продолжая описывать события, происходившие в Могилеве, Александр Безбородко 3 июня 1780 года писал графу А. Воронцову: «Между разговорами, которыми приезжий гость меня ежечасно удостаивает, спрашивал он меня, между прочим, о образе управления делами ея императорского величества, и дивился, когда я на вопрос его сказал, что все депеши министерства нашего не инако к министрам у дворов посылаются, как по апробации проектов самою государынею; что ни одна бумага не проходит, которую в оригинале не была бы представлена ея величеству; ибо он думал, что реляции или письма подносятся ей только кратко и то, что прямо достойно ея любопытства. Продолжая часто свои похвалы графу Румянцеву и другим, с кем он сделал знакомство, и говоря, что мы не можем жаловаться на недостаток людей, обратился пока к иностранному департаменту и начал выхвалять слог наш, утверждая, что чтение многих бумаг, двору их сообщенных, во время войны с турками и во время последней негоциации между их и Берлинским двором, доказало ему, сколь искусно и хорошо у нас пишут. Тут вступил он в похвалу Никите Ивановичу, говоря, что он рад приобресть его знакомство, что достоинства приватных людей не столько признаваемы бывают при них, как после их, – авантаж одних государей, коих таланты при жизни их более приметны и ощутительны; но тут, по его словам, часто участвует и похлебство. Я сказал ему, что и они имеют министра, великую славу приобревшего благоразумным управлением дел, ему порученных; но он мне тут сказал, что он отдает всю справедливость достоинствам князя Кауница, но не находит, чтоб ему было столько случаев и обстоятельств показать себя, как графу Никите Ивановичу, который по сие время имел репутацию министра в делах, всю Европу интересующих, и такую силу, что можно приписать ему, как девиз: fiat et fit (да будет и бысть). После того распространился он о трудности и звания министра иностранных дел, объясняя, что управители других частей, имея дело с подданными государей своих, не имеют никакой заботы, как только приказывать и ожидать повиновения, а иностранных дел министр нередко должен повелевать людьми, кои никак повиноваться не привыкли, и иметь в виду не тесные пределы земли своей, но целую, так сказать, вселенную».

Иосиф II спросил Александра Безбородко, служил ли Панин в войсках, имеет ли он военную биографию, и очень хорошо отзывался о секретаре в Министерстве иностранных дел Петре Васильевиче Бакунине. Высоко отозвался о Павле Петровиче: «Я люблю в нем ту точность, с которою, как все меня уверяют, отправляет все дела, какие на себя он имеет. Таковая точность вещь есть редкая в молодых летах, но она нужна, и в особах его состояния тем полезнее, что, без сомнения, в свое время и сделанное удержит, и недоконченное совершит» (Сб. ист. общ. Х XVI. 69, 372–373).

Александр Безбородко вел дневник пребывания Екатерины и Иосифа в Могилеве, записи этого дневника императрица посылала Павлу Петровичу, а как только Безбородко на четыре дня уехал в свою деревню, дневник не вели, а рассказы об оставшихся днях пребывания Иосифа II она пообещала предоставить Павлу после приезда в Петербург.