Жизнь и гибель Николая Курбова. Любовь Жанны Ней

Теперь пришла очередь господину Нею тешить своего гостя сказками. Но Халыбьев отнюдь не размяк, насторожившись, как, шахматный игрок, он выжидал следующего хода противника.

— Верьте мне, мы сделаем все, что сможем. Я понимаю ваши чувства. Семейный очаг необходим человеку. Увы, я давно овдовел. Живу с дочкой и только ради дочки. Да, да, я прекрасно понимаю вас! Благородному человеку трудно жениться, особенно на чужбине.

— Благодарю вас, господин Ней. Я так тронут! Я так рад, что обратился именно к вам! Ваш брат был моим лучшим другом. Если бы не страх показаться назойливым, я попросил бы вас о счастье быть представленным вашей дочери.

— Гм. Конечно. Но видите ли, в чем дело… Я вас должен предупредить. У моей дочки чудесный характер. Притом она очень красива! Не удивляйтесь, ха, ха, она не в меня, а в мать. Но бедненькая очень страдает. У нее один природный дефект. Впрочем, может, это и является причиной ее доброты. Я полагаю, что люди с таким недостатком очень удобны для близких. Жизнь столь мрачна, что, право, лучше ее не видеть. Бедная Габриель, она будет идеальной женой! Ее хотели вылечить, но это стоило бы огромных средств, а у меня весь капитал в обороте…

— Простите, господин Ней, разрешите же мне осведомиться, чем именно страдает ваша дочь?

— О, ничего опасного! Она… Она…

Господин Ней не успел довести до конца своего затруднительного объяснения. Открылась небольшая дверь, которая вела из кабинета в квартиру Нея, и на пороге показалась молоденькая девушка в уродливом ситцевом платье.

Не нужно думать, что ангелы водятся только в святых местах, что в Париже их можно найти лишь далеко от улицы Тибумери, в окрестностях Сен-Сюльпис, в витринах магазинов церковной утвари, где они, улыбаясь, протягивают дарохранительницы, раскрывают послания апостолов, склоняются церемонно перед святой Марией или охраняют вечный сон щедрых жертвователей на католические семинарии. Нет, в тех витринах ангелы сделаны из гипса и позолочены бронзовым порошком. Здесь же, в зловонной конторе, в самом окаянном месте одиннадцатого полицейского округа, вдали от церкви Сен-Сюльпис, от прочих святых мест, оказался живой, дышащий, улыбающийся ангел.

Увидев лицо девушки с большими, может быть, чересчур большими светло-голубыми глазами, ее распущенные золотистые волосы, Халыбьев подумал: да, действительно красива, но платье… Золушка!

Девушка бросилась к креслу, в котором сидел господин Ней, припала к коленям отца и стала покрывать его жирную руку поцелуями.

— Доброе утро, отец!

У нее был глубокий грудной голос, всегда неожиданный, как будто доходивший издалека и настигавший человека. Господин Ней хотел познакомить ее с заманчивым иностранцем, но в это время в кабинет вбежал провалившийся нос, чем-то явно возбужденный.

— Что делать, господин Ней? Я достал этому Сальпетьеру прекрасную фотографию: жена с дружком в одном белье. Пришлось заплатить хозяйке отеля вдвое. Теперь я требую с него добавочных, а он вообще ничего не хочет платить. Сидит и ревет, как теленок.

— Сейчас же отправляйтесь к нему. Взыщите все. Иначе — через полицию. Да, вы ведь туда ездите автобусом? Так не забудьте же взять за проезд!

Но девушка как будто не слыхала этих разговоров. Прижимаясь к господину Нею, она шептала:

— Отец, мне приснился ужасный сон. Вы кричали, как ребенок. А потом был звон, как на похоронах.

Господин Ней погладил ее золотистые волосы:

— Сны — это пустяки, Габриель, сны это для маленьких детей. А ты у меня уже большая. Ты уже невеста. Вот познакомься: это господин Халыбьев, он был лучшим другом бедного дяди Альфреда.

Девушка встала, вытянула вперед руки и, глядя на Халыбьева голубыми недвигающимися глазами, сказала:

— Почему он так громко дышит? Может быть, это негр или преступник? Отец, скажите, какие у него руки? Я боюсь его.

И Халыбьев не выдержал, полный суеверного страха, он закричал:

— Но ведь она же слепая!

Глава 12

О ВСЕХ ПРЕИМУЩЕСТВАХ СЛЕПОТЫ

Халыбьев направился прямо в комнату Габриели. Всего три недели прошло со дня его первого визита к господину Раймонду Нею, но три недели — немалый срок, особенно для талантливого человека. По тому, как уверенно пробирался он закоулками и тупиками лабиринта, как почтительно и вместе с тем фамильярно приветствовал его провалившийся нос, как растрескались в улыбку жиры самого господина Нея, по всему этому и по многому иному было очевидно, что азербайджанская нефть сделала свое дело.

«Он женится на Габриели и вложит весь капитал в мое дело», — думал, поглаживая свой шкаф, довольный папаша.

— Он и только он, пожалуй, способен перехитрить меня, — говорил своей супруге гордость и оплот конторы сыщик Гастон.

— Он скоро будет нашим хозяином, — скрипели обновленные, по рецепту господина Нея, тупые ржавые перья.