Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043

Когда мне исполнилось пятнадцать лет, он умер. За неделю до этого он сильно напугал маму, заговорив с ней на незнакомом языке. Слов я не расслышал. Помню громкий мужской бас на кухне, мамины вскрики, упавшая ложка… Джонни к тому времени перестал пахнуть, и вообще, вёл себя как-то вяло, хотя батарея показывала полный заряд. Потом он ещё несколько раз разговаривал о чём-то с мамой своим изменившимся голосом, а мама своим тоже изменившимся голосом, прикрыв двери, кричала на него на кухне так, словно это был не робот, а вор, пойманный за руку. На меня Джонни вовсе перестал реагировать, а вскоре замер, уставившись в стену своими чёрными зрачками с многократным зумом. Я умолял маму отнести его в ремонт или пригласить её знакомого программиста с секретного завода. Но мама сказала, что этот робот рассчитан только на пятнадцать лет работы, и его время истекло. На вопрос: нельзя ли купить другого такого же? – она ответила, что даже не представляет, где их делают или продают. Вечером она завернула тело в мешок из-под картошки, увезла его на своей машине к бухте, и там бросила в воду. А потом всю ночь на кухне пила виски и плакала. Несколько раз заходила ко мне в спальню, гладила по голове, и шептала заплетающимся языком:

–Боже мой! Бедный мой Вовчик! Что я, дура, натворила! Не будет мне прощения, листик мой! (Она иногда называла меня листиком. Меня это жутко бесило!)

А я, помню, тоже весь в слезах, говорил ей:

–Ну, поехали, достанем Джонни! Может, его ещё можно починить!

–Нет, Володя, починить уже ничего нельзя!

Оставшись без робота, я долго болел. У меня были галлюцинации, меня тошнило и рвало, я неделю или больше не мог ни есть, ни спать, а только иногда пил воду и похудел килограмм на десять. Мать тоже несколько дней не ходила на работу, её трясло, и она постоянно плакала и пила успокоительные капли вперемежку с вином. К счастью, всё постепенно прошло. Я даже стал после этого лучше учиться. Так что, от Джонни у меня осталась лишь пара фотографий на телефоне, любовь к Америке и лишний вес, с которым у меня бороться нет ни воли, ни желания. Еды, в конце концов, хватает. Нормы сдавать от меня уже никто не требует. В армии служить не надо, хотя сердце уже давно не шалит. Вот только женщины меня не любят, а я их боюсь, как и десять лет назад.