Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина

Сохранились свидетельства теперь, однако, сильно засекреченные, что при рождении жеребенка присутствовал народный артист Георгий Меловани. После чего он якобы крепко напился и ушел как будто домой, но утром его нашли мертвым на копне сена у стойла Орлицы. Накануне ему исполнилось семьдесят семь лет. Автор статьи сам выражал сомнение в достоверности использованных источников, но не исключал и того, что они отражают полную правду.

Прочитав эту статью, Чонкин пересказал ее Барбаре, которая, слушая, громко смеялась, восклицала: «Риали?» Или «Итс импосибыл!» – и рассказала, что у них в Канаде многие крестьяне тоже живут с домашними животными, но о произведении ими потомства она никогда не слышала.

11

С Барбарой Чонкин прожил ровно двенадцать лет и был счастлив. Но через двенадцать лет она умерла во сне от сердечной недостаточности. А поскольку у нее не было ни единого родственника и никто на наследство не претендовал, то все, что принадлежало ей и пану Калюжному, отошло, в конце концов, Чонкину, включая и четыреста акров земли в штате Канзас. Расстояние между двумя поместьями было порядочное, и для перемещения между ними ему, Чонкину, пришлось купить небольшой самолет «Сесна», управление которым он освоил, как управление всеми другими машинами. К тому времени у него возникли трудности со сбытом продукции, но правительство рекомендовало особенно не усердствовать и даже доплачивало, чтобы он не выращивал лишнего. Но в семидесятых годах открылись новые возможности. Советский Союз стал закупать в Америке много зерна, и Чонкин стал одним из поставщиков, известных в деловых кругах и даже в Капитолии, где его интересы отстаивал конгрессмен Волтер Шиповски.

В те годы на дорогах Америки появились большие трейлеры, на которых было написано:

CHONKIN INTERNATIONAL GRAIN PRODUCTION Ltd. Inc.

12

Летом 1989 года в самый разгар страды Чонкину позвонил конгрессмен Волтер Шиповски, которого Чонкин поддерживал на последних выборах.

– Хай, Джон! – сказал Шиповски. – Не хочешь ли навестить свою родину?

– Что? – переспросил Чонкин.

– Я имею в виду Россию, Советский Союз, – прогудел в трубку Шиповски. – Мы формируем делегацию экспортеров зерна, и я не представляю, как такая команда может обойтись без тебя. Что ты думаешь?

– Гм! – задумался Чонкин, после чего, правда, кое–что вспомнил. В шестидесятых годах по кукурузным штатам мотался и даже к пану Калюжному наведался советский лидер… этот лысый… фамилия его из памяти Чонкина выпала, но самого лысого он видел как будто вчера. Тот в вышитой украинской рубахе и с большой толпой министров, журналистов, кинооператоров и охранников ходил по полю, ломал еще недозревшие початки, вгрызался в них, пробуя на вкус, тряс перед носом своих сопровождающих, а те радостно улыбались и прилежно записывали в блокноты его замечания. Гости, вытоптав целое поле, уехали, а потом Чонкину пан Калюжный сказал, что советский вождь приказал засеять кукурузой всю территорию Советского Союза.

Удалось ли это указание выполнить и что из этого вышло, Чонкин не знал, да и не пытался узнать. За годы, проведенные в Америке, он отвык даже думать о стране своего происхождения, сам ее почти забыл и поневоле перенимал представление окружавших его людей о России, как о диком пространстве, где всегда холодно, где полудикари–полуфанатики думают только о коммунизме, много работают и имеют общих жен.

Впрочем, временами родина снилась ему, но сны эти были странными и неприятными. Много раз во сне ему виделось, что он оказался в России в результате недоразумения и собирается уехать обратно, но неизменно возникают неодолимые препятствия. Он ходит по каким–то учреждениям и просит разрешения выехать, потому что он американский гражданин. А над ним смеются и говорят ему, что если вы американский гражданин, то у вас должен быть американский паспорт. А он говорит, у меня есть американский паспорт, и лезет в карман. И обнаруживает, что у него нет не только паспорта, но даже кармана, потому что он совершенно голый. Он бежит куда–то, где, он знает, лежит его паспорт, но попадает в болото, в трясину, и чем больше прилагает усилий к тому, чтоб выпутаться, тем глубже вязнет. И тогда он открывает рот, чтобы позвать кого–то на помощь, но изо рта никакого звука не исходит. Он просыпается в ужасе и долго озирается, пока не поймет и не возрадуется, что наяву он так далеко от того места, которое ему снилось.

Сказав «гм», Чонкин так долго молчал, что конгрессмен не выдержал и спросил:

– Ар ю хир (ты здесь)?

– Йес, – отозвался Чонкин.

– Есть сомнения?

– Йес, – подтвердил Чонкин. – Имею сомнение, что меня там посадят.

И объяснил, что, насколько ему известно (ему кто–то об этом рассказывал), он как изменник родины приговорен советским судом к расстрелу, и приговор должен быть приведен в исполнение немедленно, как только его обнаружат на территории Советского Союза и установят личность.

– Хорошо, – пообещал Шиповски, – я уточню.