Жизнь и подвиги Антары

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

[После свадьбы Антара отправляется в Сирию, чтобы спасти невесту своего побратима, прибывшего из Сирии прославленного гассанидского фариса Мукри-ль-Вахша, которую похитил сын гассанидского царя. Антара убивает похитителя и возвращается к абситам вместе с Мукри и его невестой Масикой и выручает семьи абситов, захваченные в его отсутствие Бену Фазара. Кайс решает покинуть эти места и когда Антара отправляется в набег, покидает свои земли без его ведома. Возвратившись, Антара пускается вслед за соплеменниками. Абситы долго странствуют и после множества злоключений, в которых Антара неизменно является их спасителем, останавливаются в землях Бену Кельб, и царь этого племени Масуд принимает их и обещает им покровительство.]

А в землях Бену Кельб с ними случилось удивительное происшествие. Однажды царь Бену Кельб Масуд захотел после удачной охоты устроить пир для царя абситов Кайса у пруда. Он приказал своим рабам доставить туда котлы для приготовления пищи и отправил к царю Кайсу нескольких своих людей, чтобы пригласить его, но они возвратились, говоря, что Кайса нет в становище и что он отправился на охоту. А Кайс в это время тоже подумал о том, чтобы устроить пир в честь царя Масуда. И когда посланцы Масуда вернулись, он стал расспрашивать их об абситах, и те люди ответили ему, что абситы живут в достатке и что у них есть множество скота и разного добра. И они так описывали ему богатства абситов, что ему захотелось отправиться в их становище и посмотреть на все собственными глазами.

И вот он прибыл к пастбищам абситов и увидал, сколь многочисленны и хороши их стада, и понял, что его собственное богатство — ничто в сравнении с их имуществом. Потом он подъехал к становищу и увидел высокие шатры из парчи, перетянутые дорогими шелковыми шнурами, и другие богатства, каких нет ни у Хосроев, ни у императора. Он хотел уже возвратиться к себе, как вдруг заметил огромный шатер из зеленой парчи, окруженный десятью другими шатрами поменьше, который красовался на высоком холме, сверкая дивным блеском. А в дверях шатра стояла девушка в дорогих цветных, расшитых золотом одеждах, которые сияли, освещая все вокруг, а на груди у нее сверкало три алмазных ожерелья. И она опиралась на нескольких рабынь-мулаток, клонясь от сознания своей красоты, как клонится гибкая ветвь ивы или тростник.

И когда царь Масуд увидел эту девушку, он весь задрожал и едва не потерял сознание, потому что из-под ее век вылетели огненные стрелы и пронзили его прямо в сердце. Однако Масуд скрыл свое состояние и, приблизившись к шатру, обратился к девушке, говоря:

— О царская дочь, заклинаю тебя именем Аллаха, окажи мне милость, дай мне испить глоток воды, охлажденной на ветру! Меня мучит жажда, и у меня в горле пересохло от полуденного зноя.

И девушка ответила ему:

― Я окажу тебе уважение, погоди немного, и я сама вынесу тебе воды, чтобы ты утолил свою жажду.

Сказав это, она повернулась, и когда Масуд увидел, как заколыхались ее бедра и стан, он совсем потерял голову. Тогда он сказал ей:

― Заклинаю тебя Аллахом, не посылай мне воду с твоими невольницами, сделай милость, дай мне напиться сама!

И она вынесла ему воды и сказала:

― Возьми, о юноша, это охлажденная на ветру вода, выпей ее и отдохни, а если хочешь — остановись у нас, пока не спадет зной.

И Масуд стал пить воду маленькими глотками, не сводя глаз с девушки, а сердце его билось от страсти, как птица в клетке. А девушка устала стоять перед ним и, догадавшись о его чувствах, сказала:

― Что-то ты не похож на измученного жаждой! Если ты хотел пить, то, наверно, уже напился, а если ты сбился с пути, то возвращайся к своим родичам, а здесь не засматривайся, не то тебе придется горько раскаиваться! А поступил ты недостойно. К тому же знай, не все люди одинаковы, иной раз человек умирает от какой-нибудь болезни и не может найти от нее лекарства, так что держись подальше от источника недуга. Разве ты не знаешь пословицы, которая ходит среди арабов: «Кто даст волю глазам, проложит дорогу слезам». Об этом хорошо сказал поэт Лабид:

Любви дай волю — не насытишь очи.

Измученный, ты обречен глядетьНа то, чем овладеть частично не захочешь,А целиком не сможешь овладеть.

Потом она подошла к Масуду, взяла чашку с водой из его рук и воротилась в свой шатер, а он стоял, не в силах вымолвить ни слова, а жажда и страсть сжигали его еще сильнее прежнего. А невольницы потешались над ним, глядя на его униженный и растерянный вид. Потом он пустился в обратный путь, оставив в становище абситов свое сердце, и с того дня вся земля казалась ему тесной.