Жизнь и приключения Лонг Алека

Рябченко уехал, а Алексей принялся за получение всяких документов и справок, связанных с его отъездом. Он обрадовался этому повороту судьбы. Предстояла встреча с отцом, с друзьями и, может быть, с морем, о котором он не переставал думать. Он уже видел себя на палубе судна.

Вечером к ним пришел Лобода:

— Значит, уезжаешь, Алеша? Ну что ж. Это хорошо. Тебе здесь, пожалуй, больше делать нечего. Обязательно повидай Бруно Федоровича. Я тебе его адрес дам. Скоро мы увидимся в Москве. Моя работа тут тоже заканчивается.

Они обнялись, крепко расцеловались.

И вот они едут… Вагон набит тяжелоранеными. Да разве в нескольких вагонах увезешь всех? Капля в море. Чибисовым отвели полку в купе медицинской кладовки. Нестерпимо пахло лекарствами, но это все же лучше, чем ехать в переполненной теплушке. Санитар смеялся:

— Здоровее будете, Алексей Иванович.

Казалось, что путешествию их не будет конца. Стучали колеса, стонали рядом раненые, заунывно гудел паровоз. День, два, три, неделя… Вот он и дома, в России. Сбылась мечта стольких лет. И не в царской России, а в новой, в рабоче-крестьянской. В той, за которую сложил голову дед, за которую боролся он, Кирзнер и все их товарищи. Сейчас она лежала перед ним израненная, нищая, разрушенная, но чувство великой гордости наполняло его сердце. Его страна не склонила головы. Преодолевая голод, разруху, интервенцию, нашествие белых орд, заговоры, она победила. Он думал о том, что для него сейчас начнется другая, совсем непохожая на прежнюю жизнь. Его будут окружать русские люди, которых так не хватало ему все эти годы.

Затекли ноги, хотелось лечь, он устал от двухнедельного нудного пути, но радость его не уменьшилась. Алексей по-настоящему был счастлив.

Вот и Москва. Поезд всю ночь простоял в нескольких верстах от города. Только утром состав подогнали к перрону Киевского вокзала.

— Ну, приехали, — сказал Алексей. — Собирайся, Айна. Заворачивай потеплее Вальку, и двинулись.

Не успели Чибисовы выйти из вагона, как к ним подошел человек в кожаной тужурке.

— Алексей Иванович? — спросил он, улыбаясь. — С приездом. Целую неделю вас ждем. Ну, пошли. Идите за мной. Подвезем ваши вещички до общежития. Бруно Федорович позаботился.

Алексей благодарно подумал о Лободе. Не иначе как он сообщил Кирзнеру о его приезде. Они сели на большие розвальни, запряженные рыжим битюгом. Возница натянул вожжи, и сани тронулись.

На улицах лежали сугробы. Снег не убирали. Мартовское солнце грело еще слабо, но уже чувствовалось приближение весны. С крыш свешивались огромные прозрачные сосульки. На солнечной стороне с них падали капли. Со скрежетом ползли переполненные, облепленные людьми красные трамвайчики.

Чибисовы ехали долго. Наконец сани остановились у большого дома. Вероятно, здесь была гостиница.

— Тут, — проговорил сопровождающий. Он показал документы сидящему у входа красноармейцу. Тот кивнул головой:

— Проходите. Вот ключ.

Они поднялись на третий этаж. Провожатый открыл дверь комнаты. Она была большая, просторная, но холодная. В ней стояла сборная мебель: два кресла с порванной обивкой, стулья на золоченых изогнутых ножках, овальный столик, две могучие никелированные кровати с поржавевшими шарами. На окнах висели грязные лиловые портьеры.

— Располагайтесь. Столовая внизу, — сказал сопровождающий. — Вот талоны для вас и жены, а это для ребенка. Вечером Бруно Федорович просил вас зайти к нему. Адрес знаете? Здесь рядом. Найдете. Тогда я могу быть свободен?

— Благодарю вас за помощь.

Провожатый козырнул и ушел.

— Ну, вот мы и дома, — обнял жену Алексей. — Устраивайся. Это, конечно, не ваш домик в Брисбене, не двадцать седьмой номер в «Лондонской», но зато мы по-настоящему дома. Нам никто не страшен.

Айна сразу принялась за уборку. Алексей помогал ей, выносил мусор, передвигал мебель. Скоро в комнате стало чисто и уютнее, чем раньше. Айна сделала все, чтобы придать номеру обжитой вид.

— Начало положено, — удовлетворенно произнес Алексей, оглядывая новое жилье. — Прекрасно. Ты довольна?

— Ничего, — кисло сказала Айна. — Вот холодно только.

— Не унывай. Обживемся, устроимся получше.

— Да я и не унываю. Кто тебе сказал, Алеша? Просто я объективна. Пойдем обедать?

Айна и Алексей пошли в столовую. Она была полна народу. Люди быстро съедали свой обед, громко, оживленно разговаривали, смеялись и, казалось, совсем не замечали бедности меню, холодного помещения.

Когда Чибисовы поднялись к себе, Алексей смущенно спросил:

— Ты, наверное, осталась голодной?

Айна сердито взглянула на мужа:

— Я тебя прошу, Алеша, не делай из меня Джинни Палмер. Как все, так и я. Мы же не ехали сюда на роскошное житье? Знали, что будет трудно? Вот и все. Обо мне не беспокойся. Если тебе хорошо, то и мне хорошо.

— Мне хорошо, Айна.