Жизнь и развлечения в средние века

Да и что на свете поэтичнее правды? Разве воображение поэтов и романистов рождало когда-либо зрелища более волнующие, чем события истории, те события, что разыгрываются у всех на глазах? Так почему бы художникам не попытаться запечатлеть на полотне, а драматургам — не вывести на сцене точное изображение истины взамен условного старого хлама, который, в наши дни пришел в негодность? Почему бы не попытаться: Да потому, что банальные представления и предрассудки в мире искусства имеют у нас силу закона, и даже лучшие умы предпочитают не бороться с ними, а подчиняться им. На современной сцене и в современных картинах зрители видят копии мебели конца XV в., зачастую дурно исполненные и неточные; из этого и приходят к выводу, что средневековая мебель была неудобна, диковинна, однообразна, тяжеловесна, что она не имеет ничего общего с телу к чему мы привыкли.

Карикатурная роскошь эпохи Людовика XIV едва ли согласуется с понятием современного комфорта; отсюда и логический вывод: «Если уж мебель эпохи Людовика XIV представляется нам неудобной и варварской, значит, при Карле VI и Карле VII она тем более была и варварской, и неудобной». Это все равно что сказать: «При Людовике XIV носили тяжелые парики — какие же неподъемные и неудобные были, наверное, парики при Людовике XI!» В действительности же затяжные религиозные войны конца XVI в. пагубно сказались на безупречной изысканности быта XIV и XV вв., на роскошном убранстве жилищ начала XVI в.: они были утрачены и забыты; а ведь какому-нибудь могущественному вассалу Карла VII показалась бы варварской и грубой мебель знатного вельможи эпохи Людовика XIII. Быть может, в царствование Людовика XIV людям жилось лучше, чем при Карле V, но сам Карл V и современные ему дворяне и буржуа, бесспорно, жили в лучших домах и с лучшей мебелью, чем вельможи и простолюдина в эпоху Великого короля.

Вовсе не рассчитывая, что точные сведения о быте и нравах средневековья прибавят таланта тем современным художникам, что бездарны от природы, мы все же убеждены, что материалы эти окажутся полезны человеку талантливому и владеющему секретами мастерства.

Эмманюэль Виолле-ле-Дюк

Частная жизнь

Средневековая культура и воспитание

Привычки, нравы и обычаи каждого времени материально воплощены в мебели, утвари, одежде. Когда раскопки открыли нам Помпеи и Гекуланум, когда в богатых, погребениях нашли предметы обихода погибших цивилизаций Египта и Азии, Этрурии и Греции, мы понемногу начали познавать античность.

По надгробным надписям удалось точно определить взаимоотношения хозяев, рабов и вольноотпущенников. От той эпохи сохранилось слишком мало документов, и даже самые тонкие исследователи не смогли пока проникнуть в жизнь древних народов и полностью постичь ее материальную и духовную стороны.

Средние века непосредственно соприкасаются с нашим временем. Здесь все иначе: мы сохраняем большую часть традиций той эпохи; по многочисленным документам нам известны нравы и обычаи людей средневековья, которые во многом сохраняются и у нас. Архитектура и живопись средневековья еще существуют, а литература, оставленная поэтами, романистами и хронистами того времени — необъятна. Если мы не знаем средневековья, значит; мы не хотим его знать, не берем на себя труд вдумчиво и внимательно изучить накопленные веками богатства, от которых нас отделяют не годы, а предрассудки, тщательно культивируемые теми, кто процветает за счет невежества и живет им.

По нашему мнению, цивилизация — не что иное, как методично расклассифицированная коллекция предметов прошлого. Человек рождается без багажа знаний — как сегодня, так и во времена Ноя. То, чем он становится к двадцати пяти годам, — лишь концентрированный результат познаний, опыта и наблюдений, полученных усилиями двухсот поколений. Если по равнодушию, лени или самомнению кто-то пренебрегает частью этих богатств, в его восприятии мира неминуемо возникает пробел, становящийся серьезнейшей помехой правильному развитию цивилизованного человека. Это словно вырванная из книги страница, отсутствие которой мешает понять точный смысл текста и воспользоваться содержащейся в нем мудростью.

С некоторых пор, вследствие несчастий, жертвами и свидетелями которых мы были, многие серьезные умы поставили под сомнение способность общества совершенствоваться. Может быть, ранее несколько поторопились уверовать в подобное совершенствование, в то, что смягчить нравы и достигнуть прогресса можно с помощью либерального просвещения.

Исключительные результаты, с XVI в. достигнутые в точных науках, и материальный прогресс нашего времени создали иллюзию: мы поверили, что окончательно вступили в период мира, общественного братства, свободных дискуссий и что этот период завершится триумфом разума и клятвой верности правам человека... Все оказалось не так, и знаменитое изречение «Поскребите русского, и вы найдете татарина»,⁷ видоизменив, можно применить ко всем народам: «Поскребите человека, и вы найдете дикаря со скотскими инстинктами».