Жизнь и реформы

И вот эта-то фраза не осталась без любопытных последствий. Дело в том, что кто-то из депутатов с места попросил Рыжкова разъяснить, о каких именно «серьезных просчетах» идет речь. А отвечать Председатель Совета Министров начал с того, что, по его мнению, «в принципиальном плане Совет Министров, претворяя в жизнь экономическую стратегию нашей страны, которая была выработана на XXVII съезде партии и на XIX партийной конференции, просчетов не допустил. Что касается отдельных положений, которые развивали эту стратегию, то, оценивая сегодня пройденный путь, мы действительно видим некоторые просчеты, которые отрицательно сказались на развитии народного хозяйства и на некоторых процессах, усиливших социальную напряженность в нашем обществе».

Таким образом, я говорил о серьезных просчетах. Николай Иванович предпочел отрицать наличие принципиальных просчетов

. Вроде бы прямого разногласия здесь нет. Но оно назревало. О расхождениях в оценке хода наших экономических преобразований я уже рассказывал в связи с июньским Пленумом ЦК 1987 года и судьбой принятых им решений. Не мог не понимать этого и Рыжков. Но, видимо, положение главы правительства, крайне обостренное самолюбие и обидчивость, свойственные этому незаурядному руководителю, не позволяли более жестко отозваться о допущенных ошибках. А между тем решения по всем крупным хозяйственным вопросам принимались ведь коллективно на Политбюро. В их обсуждении участвовали министры, видные специалисты, ученые, чуть ли не в полном составе отделение экономики Академии наук. Да и в обществе они были поначалу встречены с энтузиазмом.

Это я говорю не к тому, чтобы хоть в малейшей мере снять ответственность за ошибки, допущенные на первом этапе экономической реформы. Нет, просто я думаю, что сидевшее во всех нас старое мышление еще не давало возможности предвидеть все последствия принимавшихся новых, оригинальных решений. Мы заглядывали вперед, как бы высовываясь из окон, оставаясь туловищами в «старой квартире». А значит, и поле обзора было ограничено. Но уже к середине 1989 года и особенно в следующем, 1990 году многое прояснилось. Стало возможным и необходимым двигаться вперед не на ощупь, не методом проб и ошибок, а разработав и приняв целостную программу экономической реформы.

Утверждение Рыжкова на посту Председателя Совета Министров СССР вылилось в длительную и содержательную дискуссию по вопросам экономической стратегии. Положение в народном хозяйстве было достаточно сложное, хотя, конечно, еще далеко от того глубокого кризиса, точнее сказать, трясины, в которую завели его последующие эксперименты по методу шокотерапии или даже шокохирургии. Нараставшие требования регионов, социальных слоев и профессиональных групп были тогда связаны не столько со спадом жизненного уровня, сколько с большими ожиданиями на быстрое его повышение. «Революция ожиданий» вызвала своего рода потребительский ажиотаж. Все торопились застолбить свои претензии к власти, которые раньше просто не смели предъявлять. А та, разумеется, была не в состоянии удовлетворить их. В то время даже самые трезвые и осторожные экономисты еще не пришли к печальному заключению: чтобы провести структурную перестройку экономики и выйти на уровень развитых стран, понадобится не год-два, а 15–20 лет.

В прениях по докладу Николая Ивановича приняли участие многие депутаты; почти все республики и области поспешили рассказать о своих бедах и сделать заявку на свою долю государственного пирога. Но наряду с традиционными, знакомыми по прежнему Верховному Совету просьбами и пожеланиями было высказано немало интересных предложений. Экономическая реформа еще не принесла ничего путного на практике, зато начала давать некоторые дивиденды в общественном сознании, выталкивая на поверхность людей инициативных, думающих, изобретательных.

Рыжков был назначен Председателем Совета Министров при 9 голосах против и 31 воздержавшемся.

Председателем Комитета народного контроля вместо СИ. Маня-кина был выдвинут Г.В. Колбин. Тут возник любопытный эпизод. Депутат Л.И. Сухов спросил, не подойдет ли на эту роль Ельцин. К тому времени у меня состоялась беседа с Борисом Николаевичем, я предложил ему возглавить комитет ВС по вопросам строительства и архитектуры. Он обещал подумать, но фактически предпочел взять на себя функции лидера оппозиции в парламенте. Короче, мне не пришлось вдаваться в подробности, поскольку сам Ельцин поддержал кандидатуру Колбина. Председателем Верховного суда избрали Е.А.Смоленцева, Главным государственным арбитром СССР Ю.Г.Матвеева и Генеральным прокурором СССР А.Я.Сухарева. Вопросы им задавались «въедливые». Отвечали они в целом удачно.