Жизнь и шахматы. Моя автобиография

Зачем я поехал? Мне казалось, что шахматы – это некое связующее звено, доказательство тому, что спорт – вне политики. Раз в них играют противоборствующие стороны, то, возможно, они смогут примириться. Кроме того, я понимал: возрождение спортивных традиций говорит о возвращении к нормальной жизни, вселяет в людей оптимизм и веру в нормальное будущее. Я хотел, чтобы люди увидели: мир по-прежнему крутится и не отвернулся от них, чтобы поняли, что большинство не делает никакой разницы между сербами и боснийцами, не ищет правых и виноватых, не клеймит, не ненавидит и не старается наказать. Я ехал туда с целью личным примером показать, что совсем не обязательно для общения быть за или против, поддерживать интересы одной из двух сторон и вмешивать политику везде по поводу и без.

Но должен признать, далеко не все из задуманного тогда у меня получилось. Я прилетел в Белград и оттуда добирался до Сараево на машине через границу, которую охраняли «голубые каски» ООН. Очутившись в Боснии, я сразу почувствовал накаленную обстановку, настороженность и предвзятость по отношению к себе просто потому, что я прибыл из вражеского Белграда. Я встретился с премьер-министром Боснии, которому рассказал об истории клуба, о том, что меня ждут и готовы принять. Но очень скоро выяснилось, что новые власти запретили клубу проводить встречу со мной. Запрет, однако, никого не остановил: ни меня, ни радушных хозяев. Для того чтобы выступление состоялось, свои личные шахматы принес руководитель клуба, а также главный судья намеченных соревнований, знакомый со мной по турнирам в Бугойно. Исключительно благодаря энтузиазму этих двух человек и при отсутствии какой-либо поддержки со стороны властей мне удалось пообщаться с шахматистами Сараево.

После этой встречи мы с известным шахматным журналистом Димитрием Белицей, который путешествовал вместе со мной, отправились в Баня-Луку. Добирались мы до столицы Сербии часов девять и за время поездки насквозь пропитались военной обстановкой. Я чувствовал себя на съемках кинофильма: на дороге танки, бронетранспортеры, военные автомобили. При мысли о том, что все это реальность, а не дурной сон и не фантастика, становилось не по себе. Однако я понимал, что волен уехать, вернуться в свой благополучный мир, вновь очутиться в спокойной размеренной жизни, в отличие от людей, которым некуда деться, некуда скрыться, некуда бежать. А потом другая мысль: а что, если не вернусь, а вдруг не обойдется? Моя фигура – отличный повод сорвать и злость, и неплохой куш в виде устрашения неугодных. Не боитесь нас? А зря! Мы вот не побоялись разделаться с известной личностью. А с вами – букашками – разберемся и подавно.

До заказанной заранее гостиницы нам все же удалось добраться без приключений, но они не заставили себя ждать.

– Мы вас не ждали. Номеров нет, – сообщил администратор с надменной ухмылкой, которая говорила о наглом вранье.

– Мы же бронировали, вот бумаги.

– Ничем помочь не могу!

Помог нам звонок президенту сербской части страны – Додику. Номер появился из воздуха, но любезности у администратора не прибавилось. И все это только потому, что теперь мы прибыли из Боснии. А раз так – значит, враги. Вмешательство президента нам потребовалось и на следующий день, когда мне не пожелали выдать шахматы ни для встречи с маленькими шахматистами, ни для проведения международного турнира. Да, благодаря указаниям Додика все тут же организовали в лучшем виде, но атмосфера крайней враждебности заставила нас сократить пребывание в Баня-Луке и вернуться в Боснию. Там недалеко от сербской границы, в городе Тузла, я встретился наконец с единственным здравомыслящим руководителем – мэром города. Он – мусульманин, очень интеллигентный, прекрасно воспитанный и глубоко образованный человек – сказал мне:

– Да, в стране была очень жестокая война между православными сербами и боснийскими мусульманами, но я сумел навести порядок в своем городе. Я не выгнал ни одного мусульманина, но и все сербы остались в своих домах. Жители города в войне не участвовали. Человек из дома напротив – это твой сосед на протяжении многих лет. И имеет значение только то, какой он человек: хороший или плохой. И плохим его могут сделать только поступки, а не национальность или вероисповедание. Тузле война не нужна. Наш город – это город мира.

Верю, что благодаря таким людям мечта о мире на планете когда-то станет реальностью, а мэр Тузлы впоследствии вполне заслуженно получил Международную премию мира.

Я же из Тузлы вернулся в Белград и, выйдя у гостиницы из машины, не сдержался и выдохнул:

– Ну, вроде живы!

– А что, тоже боялся? – спросил меня то ли Дима, то ли кто-то из сопровождающих.

– Не то чтобы боялся, но обстановку оценивал адекватно. Ведь в любой момент в машину могли подложить бомбу, разве не так?

Ответом было более чем красноречивое молчание.