Михаил ИЛЬИНСКИЙ

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ БЕНИТО МУССОЛИНИ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

НА ЧАШКУ КОФЕ С МУССОЛИНИ

Над этой книгой я работал много лет. Для человека моего поколения, многим из тех, кто родился до Второй мировой войны, одно слово «фашизм» и все, что с ним связано, вызывало и вызывает по меньшей мере неприязнь. Это из разряда эмоций. Слово «фашист» воспринималось как оскорбление, и, думается, вряд ли на протяжении десятилетий многие обитатели Европы, Америки и других континентов пытались уяснить, есть ли вообще разница — а если есть, то какая — между итальянским фашизмом и германским нацизмом; что объединяло и что разъединяло их, в чем проявляется сегодня оставленное ими наследство, надводные и подводные «рифы», пробивающие днища кораблей современного общества в Германии, Франции, Италии, США и других странах Запада и даже на Востоке Европы. И это многим казалось по меньшей мере удивительным, ибо именно Восточная Европа особенно сильно пострадала от черно-коричневой чумы. Теперь к слову «фашизм» нередко прибавляется приставка «нео», но что стоит за ней?

Многое история забыла, но не могла оставить незамеченным явление, по поводу которого сложились тома, груды книг, написанных с разных идеологических, социально-экономических позиций, с векторами часто противоположными: враждебными, похвальными, осуждающими, часто впадающих в крайности и тогда легко теряющих чувство всякой меры, объективности, реальности. И это понятно и объяснимо.

Именно такой была и остается тема «диктаторы XX века» и главные величины среди них: Сталин, Гитлер, Муссолини. Они сыграли свою роль в истории Европы и мира; каждый по-своему оставил след, который, уверен, не затеряется в летописи тысячелетий и получит оценку поколений не только XX века, но и последующих столетий.

Центром моих исследований, субъектом и объектом этого повествования избран Бенито Муссолини, его эпоха, его ближайшее окружение, то, что ушло вместе с Муссолини, и то, что осталось и останется надолго, после него и после нас.

Муссолини многолик и сложен. Мы привыкли видеть его напыщенным, надменным, самодовольным. Остались многие фотографии, километры пленки кинохроник, картины, рисунки, бронзовые, гипсовые, выбитые в камне, в базальте и мраморе скульптуры дуче. Стелы в Риме с надписью на них: «Дуче. Муссолини»; целые проспекты и улицы в Милане, Неаполе, Турине, особый архитектурный стиль, дома во Флоренции, Риме, Палермо, Бари, Болонье, где бывал Бенито Муссолини, помещения театров «Ла Скала», «Сан-Карло», «Фениче», где выступал фашистский лидер, основоположник диктаторского фашистского режима в Италии.

Слово «основоположник» означает в нашем представлении что-то положительное, основополагающее, готовое жить в светлом будущем. Так было с марксизмом-ленинизмом и многими другими «измами». Но никому не приходила мысль искать и определить основоположника фашизма. К фашизму применительны любые слова с негативным значением, но только не «основоположник». Но таковой, хотим мы того или нет, объективно был. Бенито Муссолини.

Только, пожалуй, к шестидесяти годам Муссолини постиг мудрость шекспировских слов: люди должны терпеливо ожидать своего естественного ухода из этого мира, так же, как состоялся их приход. И в этом — еще не мудрость, а только проявление зрелости.

Муссолини обладал своим мнением по любому поводу. Право на собственное мнение дуче хотел бы тоже узурпировать и навязать его всем окружающим. Но, по мнению супруги Ракеле и старшей дочери Эдды, в одном он был прав: высказываемая точка зрения должна быть компетентной и аргументированной, а иначе надо уметь воздерживаться и ее не высказывать. Хотя за человеком закреплено право на суждение, на его высказывания на бумаге или вслух (по радио или в широком кругу людей), но может быть опасным. И даже более опасным, чем человек предполагает. А в остальном, как Цицерон, Муссолини любил повторять: «Помню все, даже то, что не хочу помнить, и хочу забыть то, что никак не могу забыть». Муссолини умел помнить, говорить, убеждать, увлекать…

Италия эпохи революционно-демократической, эпохи Рисорджименто — борьбы за объединение в государственном плане — в сравнительно короткий исторический период (примерно за сорок лет) превратилась в Италию, угнетающую другие народы, грабящую соседние Турцию и Австрию, захватывающую земли в Африке, аннексирующую Албанию, превратившуюся в реакционную, грубо националистическую, империалистическую Италию. Так считали марксисты-ленинцы и во многом были правы. Крупные итальянские историки (Дж. Вольпе в книге «Итальянский народ между миром и войной 1914–1915 гг.», вышедшей в Милане в 1940 году) настаивали на концепции, из которой следовало, будто бы фашистский режим стал прямым наследником Рисорджименто. Он преодолел кризисные послевоенные трудности 20-х годов, с которыми никогда не смог бы справиться слабый либеральный государственный аппарат, предшествовавший переходу власти в руки фашистов и лично Муссолини.