Жизнь и смерть в «Дакоте»

И так каждые полчаса (уж этот мне Пол! И сюда просочился!), даже иной раз чаще. Это была не работа, а сплошное издевательство! Я стал напиваться и нюхать кокс – вот до чего довел меня фильм. Или они надеялись, что я стану в перерывах петь и играть для этого сборища задарма? Для этой банды балбесов и болтунов? Фиг вам! Не на того напали! Я вам не Элвис! По-моему, я ни разу не дотронулся до благородного инструмента в этой зоне бессовестной траты драгоценного времени. Сколько песен я мог бы за это впустую растраченное время написать! …

Впрочем, я слушал Ринго и смеялся вместе с ним. Ведь каждому в этой жизни свое. Собственно, Ринго и был актером из нас четверых, да и клоуном. Хотя клоуном был и я, но я был злой, с фигой в кармане, а он был добрый, любимец сирот и вдов. Мы с Полом были композиторами, а Джордж больше играл на соло-гитаре. Это потом он уже развился и тоже стал сочинителем. А Ринго всегда был и остался хорошим парнем, которого слишком трудно вывести из себя, чтобы этим специально заниматься. Уж я-то знаю! Я в свое время испытывал его терпение достаточно долго и могу сказать… но я сейчас не о том.

Так вот, в то время как мы с Ринго приятно проводили время, в «Дакоте» раздался звонок, и Джерри осведомился у Фреда, можно ли со мной поговорить. Тот самый Джерри, самый высокий увалень среди прочих менее симпатичных ленивцев, которые и составляли двор короля Элвиса. Что ему надо было, он не сказал, по-моему, он обещал мне перезвонить. Я-то ему звонить не собирался – у нас маловато точек соприкосновения, особенно с тех пор, как наш королек безвременно погиб от пилюль и непомерной жратвы. Возможно, этот звонок ни с чем и не связан, но надо запомнить сам факт, что один из «них» пытался достать меня. А вскоре после этого – Ринго уже улетел в Голливуд – как-то около полудня, когда мы с Шоном собирались идти в бассейн, я заметил краем глаза недалеко от входа в «Дакоту» громилу в костюме Элвиса. Он, кажется, косился на нас сквозь свои глупые темные очки, позируя для каких-то идиотов, которые горазды фотографировать все подряд. Ну, мы сели и укатили – чего глазеть на дураков? Но в душе остался неприятный осадок. У меня было неуютное чувство, как будто двойник Элвиса меня подкарауливал. Конечно, я не думаю, что у него за пазухой был револьвер (не наш, а убийственный), но целью его маячения возле нашего дома могло быть просто желание вывести противника из себя, привести его в замешательство, запугать его – то есть меня! В «Дакоте» и в округе нет никого, кроме меня, кто бы мог тягаться с Элвисом в отношении славы, таланта и денег. Да, он кое-чего достиг, наш дылда с обворожительной улыбкой и неповторимым тембром голоса. Но и мы не лыком шиты. И уж во всяком случае я написал в сто раз больше песен – да еще каких! – чем он! Один «Герой» чего стоит! Хо-хо! Так просто (про 100) вы не справитесь с Джоном Ленноном!

Да, скорее всего, мама опять попала в точку: блошиное нашествие не было случайностью. Но их микроскопические блошиные укусы, по счастью, не имели последствий. Мы просто проскользнули в «Дакоту» с черного хода, все разделись донага перед входом в апартамент, побросали одежду (Шон, хотя и цеплялся за свою любимую кепку, но в конце концов поддался доводам рассудка: «Шон, ты ведь не хочешь и завтра так чесаться, ведь правда? Тогда сними кепку и брось ее вон туда! Молодец!») в пластиковый мешок и побежали в ванные комнаты. Мы смыли всех паразитов, вытерлись, выбросили полотенца и оделись во все чистое. Вот и вся история. Посмотрим, чего достигнет санэпидемстанция. Кто не слыхал, что порой как раз после приезда машины из санэпидемстанции дом наводняется тараканами или клопами или еще какими-нибудь гнусного вида насекомыми; увы, бабочек среди них не бывает. А было бы неплохо, если бы вдруг во всех комнатах затрепыхались бы бабочки! Вот только сачка у меня нету. Кстати, вот что надо будет купить для Шона: сачок.